Дорога на Уиган-Пирс

Я вернулся в Барселону поздно, мечтать о такси не приходилось. Попасть в санаторий им. Маурина, расположенный за городом, было невозможно, и я направился в «Континенталь», по пути где-то поужинав. Помню свой разговор с отнесшимся ко мне по-отечески официантом: я восхитился дубовыми кувшинами, обитыми медью, в которых приносили вино, и спросил, нельзя купить несколько таких и увезти с собой в Англию на память. Официант понимающе закивал: «Не правда ли, хороши? Но сейчас их не достать. Никто ни таких кувшинов, ни кружек не делает. Вообще никто ничего не делает. Всё из-за этой войны!» Я согласился с ним, что война – это нехорошо. И когда официант вежливо поинтересовался, понравилась ли мне Испания, снова почувствовал себя туристом. Приеду ли сюда еще? О да, обязательно. Эта мирная беседа запала мне в душу особенно потому, что потом события приняли совсем не мирный оборот.

Когда я вошел в гостиницу, жена сидела в холле. Она поднялась и подошла ко мне наигранно беспечно – так мне показалось. Обняв меня и нежно улыбаясь – специально для людей, сидящих в холле, – она шепнула:

– Уходи!

– Что?

– Уходи отсюда немедленно!

– В чем дело?

– Не стой здесь. Нужно скорее уходить!

– Что такое? Почему? Что всё это значит?

Жена взяла меня под руку и повела к лестнице. На полпути нам встретился француз – не буду называть его имени, ибо, не являясь членом ПОУМ, он частенько помогал нам во время беспорядков. Француз озабоченно посмотрел на меня.

– Послушай! Тебе нельзя здесь оставаться. Быстро уходи и где-нибудь спрячься, пока не вызвали полицию.

И подумать только! Внизу лестницы ко мне опасливо выскользнул из лифта один из служащих гостиницы, тоже член ПОУМ (полагаю, управляющий об этом не знал), и на ломаном английском посоветовал быстрее уходить. Я по-прежнему ничего не понимал.

– Что все-таки, черт подери, происходит? – спросил я, когда мы вышли на улицу.

– Разве ты не слышал?

– О чем? Я ничего не знаю.

– ПОУМ запрещена. Гвардейцы захватили все здания. Почти все члены ПОУМ в тюрьме. Говорят, уже пошли расстрелы.

Значит, началось. Надо было где-то поговорить. Во всех больших кафе на Рамблас толклись полицейские, но мы нашли тихое кафе на одной из боковых улиц. Жена рассказала, чтó случилось после моего отъезда.

15 июня жандармы неожиданно арестовали Андреу Нина в его кабинете – и в тот же вечер, ворвавшись в гостиницу «Фалкон», захватили всех, кто там находился (по большей части бывших в отпуске ополченцев). Гостиницу тут же превратили в тюрьму – и вскоре ее под завязку набили разного рода заключенными. На следующий день ПОУМ объявили нелегальной организацией и все ее офисы, книжные киоски, санатории и центры Красной помощи[266] были захвачены. Полиция арестовала всех, кто ей попался под руку и о ком было известно, что они каким-то образом связаны с ПОУМ. В течение нескольких дней почти все сорок членов Исполнительного комитета оказались в тюрьме. Возможно, одному или двум удалось спрятаться, но полиция прибегла к действенной уловке (ей пользовались обе стороны) – задержала жен в качестве заложниц. Определить, сколько людей арестовано, было невозможно. Жена слышала, что только в одной Барселоне бросили в тюрьмы четыреста человек. Сейчас я думаю, что даже тогда число арестованных было больше. Кого только не хватали в те дни! Были случаи, когда полиция не гнушалась даже арестом лежащих в госпиталях ополченцев.