Дорога неровная

— У Сашки болезнь какая-то была, — объяснила Тамара. — Врачи сказали, что у него может и не быть детей. Вот папка и рад был. А потом еще мальчишка родился, этот уже, конечно, Сашкин, папка и совсем загордился: продолжатель рода растет!.. Да еще и Максимом назвали, знаешь же, как он Дружникова уважает. Хотя ещё неизвестно, продолжатель или нет, я, например, сомневаюсь, — Тамара опять презрительно сморщилась.

Александре от этого рассказа стало до того плохо, так захотелось уехать, даже не повидав брата, что попросила Тамару:

— Ты свози нас в аэрокассу, завтра мы улетим в Тавду.

— Сейчас в Тавду ходят одни автобусы: дорогу асфальтированную проложили туда, — сообщила Тамара и посоветовала. — Ты бы дождалась папку, он обрадуется тебе. Ты на Сашку не обижайся, его папка часто ругает, что пьёт да не работает, а деньги тянет с родителей. Давай лучше отвезем ребят ко мне да сходим к Татьяне, она ведь в реанимации лежит.

К Татьяне они попали к вечеру: пока отвезли Антона и Павлика в Тараскуль, да пока простояли в очереди за билетами на автобус.

Татьяна лежала в отдельной палате, бледная, опутанная проводами капельниц. Рядом с ней сидел черноволосый, коротко стриженый мужчина — Борис, её муж. Он держал Татьяну за руку и беспрестанно горестно вздыхал: Татьяна в беспамятстве лежала третий день. Ей сделали операцию, однако состояние не улучшилось.

Постояли, посмотрели на Татьяну и вышли обратно в коридор вместе с Борисом. Александра зашла в ординаторскую, спросила, можно ли увидеть лечащего врача Татьяны. Им оказался мужчина примерно одного возраста с Александрой. Он представился и, узнав, что Александра — родная тётя Татьяны, сказал:

— Ну, наконец-то! За три дня хоть один человек поинтересовался её здоровьем!

— Да ведь муж здесь, и мать, говорят, бывает. А ещё и сестра — Тамара.

Врач усмехнулся:

— И тот, и другая постоянно в нетрезвом состоянии, сестру вижу впервые, может, и была — не знаю, а дело, между тем, неважное: у пациентки разрыв селезенки. Вы, я вижу, человек серьёзный, мне кажется, разумный, потому хочу вас попросить организовать донорскую кровь для больной. Думаю, летального исхода не будет, но нужно лекарство, дефицитное лекарство на основе крови. Мы можем его приготовить, но нельзя же весь запас крови на одного больного истратить, есть и другие, кому кровь нужна. И это надо срочно, иначе насмарку пойдут все наши усилия. Понимаете?

Александра кивнула. Поблагодарив врача, распрощалась с ним, посоветовала держать связь с Тамарой, как наиболее надежной из Копаевых, и вышла в коридор.

— Ну что? — хором спросили её, и Александра сообщила просьбу врача.

— Да я, да я… — засуетился Борис, — я всех ребят в автоколонне подниму, все кровь дадут!

— Молчи уж, — одернула его Тамара, — с тобой другой разговор будет, вот как папка приедет.

Борис поник, однако Александра возразила Тамаре:

— Будет разговор или нет, а крови надо много, и ваша, думаю, не вся будет пригодной.

Тамара понятливо посмотрела на неё, сообразив, что Александра имеет в виду отца и мать, и тут же велела Борису отправляться на базу, а сама с Александрой пошла к нему на квартиру: Борис сказал, что мать у них.

Там их ожидал еще один сюрприз: вернулся из командировки Виктор. Узнав о несчастье, бросился на квартиру к дочери. Сначала, страшно заскрипев зубами, чуть не кинулся убивать зятя, но Дуся повисла у него на шее и криком кричала до тех пор, пока Виктор не остыл. Пораскинув, не затуманенными пока водкой, мозгами, решил, что жена права. Можно, конечно, Бориса избить — сила была у Виктора в руках до сих пор немалая, и полученные в десантных войсках навыки борьбы не забыты; можно зятя посадить, но кто будет воспитывать детей, если вдруг — не приведи, Господи! — неверующий в Бога Виктор даже перекрестился — дочь умрёт. И, налив полный стакан водки, выпил махом, чтобы умерить гнев и успокоить душу.

Виктор и Дуся, увидев Александру, заплакали, дивясь, что та совсем не изменилась, такая же порывистая и горячая в суждениях, седина лишь проглядывает сквозь каштановую краску. И сыновья её, когда Тамара привезла их из Тараскуля, понравились брату: молодцы-ребята! Правда, Виктор предъявил претензию, почему ни одного их сыновей не назвала Максимом, вот дал же он такое имя одному из внуков, но тут же забыл, начал обниматься с сестрой.

Вторая ночь прошла в квартире у Бориса в общих воспоминаниях за столом, где периодически менялись бутылки да подновлялись закуски, и Александра старалась, чтобы горечь, возникшая в душе с первых встреч с родственниками, не прорвалась наружу. Она поняла, что брат, родной по крови, чужой ей по духу. Он даже не огорчился, когда сестра объявила, что уезжает в Тавду на следующий день.