Дорога особого значения

— И кто ты такой, чтобы нам с тобой общаться? — спросил Раздабаров, стараясь придать своему голосу надменность. Если судить по внешнему виду, то подошедший был из бытовиков или политических, а значит, блатному с ним полагалось говорить именно так — надменно и свысока.

— А вот я все объясню, — сказал подошедший. — Но только отойдем в сторонку. Чтобы другие не слышали…

— Ну, отойдем, — с усмешкой ответил Раздабаров и покосился на Лыкова — слышит ли он. Лыков, разумеется, все слышал.

Втроем отошли.

— Ну, говори! — все так же насмешливо и свысока произнес Раздабаров.

— Тут такое дело… — вполголоса произнес незнакомец. — Взялись за вас, за блатных. Крепко взялись! Еще пару деньков, и повяжут всех вас! И кого куда: кого — в другие лагеря, кого — в кондей, а кого-то — и к стенке. Дело известное, за убийство опера и его стукачей…

— Тебе-то что с того? — пожал плечами Раздабаров. — Что это ты так обеспокоился? Не тебя же поставят к стенке!

— Не меня, — согласился собеседник. — Но ведь вы же не убивали. Никто из блатных никого не убивал. За что же вам принимать пулю или гнить в штрафном изоляторе? Получается — несправедливо!

— А справедливо — это как? — спросил Лыков.

А Раздабаров добавил:

— Ну, а ты-то отчего так озаботился и взволновался? Кто ты вообще такой? Что тебе надо?

— Я знаю, кто убил опера, — сказал собеседник. — И его стукачей — тоже…

— Вот как, — равнодушно произнес Лыков и с презрительным видом сплюнул. — Шел бы ты от нас подальше со своими дешевыми подходцами!

— И передай «хозяину», или кто там тебя послал, наш пламенный привет! — добавил Раздабаров. — А то ведь и ты ляжешь с покойным опером — на общих правах и основаниях. За такие-то дела!

— Мы можем вам помочь, — сказал собеседник.

— Вы — это кто? — пренебрежительно произнес Раздабаров. — И в чем помочь? Погоди, Угрюмый! Не стоит его валить тут же, на месте… Пускай он для начала выскажется. А там поглядим…

— Тут дело вот в чем… — начал собеседник.

И он рассказал Раздабарову и Лыкову примерно то же, что рассказал Подкове Осипов.

— …Ну, вот, — закончил рассказ собеседник. — Теперь вы все знаете. Думайте, решайте…

— А почему ты затеял такой разговор именно с нами, а не с другими блатными? — спросил Лыков. — Чем мы так вам глянулись?

— Не только с вами, — пояснил собеседник. — Прямо сейчас ведутся разговоры и с другими такими же, как вы. В том числе и с самим Подковой.

— А не врешь? — недоверчиво спросил Раздабаров.

— А ты пойди и спроси у Подковы — был с ним такой разговор или нет. Думаю, он тебе скажет…

— Допустим, — сказал Раздабаров. — Но нам хотелось бы подробнее знать о работенке, о которой ты заикался. Что за работенка?

— Вот когда согласитесь, тогда и скажу, — пообещал собеседник. — А без вашего согласия какой смысл толковать? Завтра, в это же самое время встречаемся вновь. Очень хотелось бы, чтобы вы до завтра определились.

И собеседник удалился. А Раздабаров и Лыков остались стоять, погруженные в раздумья.

— Называется — поговорили, — произнес наконец Раздабаров. — Если это провокация, то в чем ее смысл? Определить тех, кто склонен к побегу?

— Не похоже на провокацию, — сказал Лыков. — Для провокации он говорил слишком уж откровенно. И примитивно. Тут что-то другое…

— Но что? — спросил Игнат. — Ох, сдается мне, что мы попали в нужный лагерь! В самое что ни есть гнездо… А иначе я просто не понимаю, для чего этот тип затеял с нами такой разговор.

— А что, если он не таился, а говорил все, что есть на самом деле? — предположил Лыков. — В конце концов, чем он рисковал? Что мы донесем? Ну, так мы блатные! А блатные не доносят.

— Да, но все же для чего он нам это все поведал? — пожал плечами Раздабаров. — Зачем зовет нас бежать вместе с ними? Почему они не хотят бежать одни? Для чего им такая буйная и неуправляемая орава, как блатные? Ведь хлопот с ними не оберешься.

— Ну, тут-то как раз все понятно, — ответил Лыков. — Во всяком случае, так мне кажется… Их маловато, чтобы совершить побег. А ведь это не только побег, это восстание! Разоружить охрану, взять оружие… Тут нужна массовость. Активная массовость! А блатных в лагере много. А уж какие они активные, о том и говорить не нужно. Оттого эти людишки, кем бы они ни были, и приглашают нас с тобой примкнуть к побегу. И Подкову, и всех прочих…

— Тем более что нам, блатным, и впрямь деваться некуда. По всему видно, что все равно не завтра, так послезавтра во всех лагерных убийствах обвинят именно блатных, — согласился Раздабаров. — А потому блатным только то и остается, что бежать. Нет, тут все продумано до мелочей…

— А коль оно так, то и со всем остальным тоже вроде все понятно, — сказал Лыков.

— Ты это о чем? — глянул на него Раздабаров.

— Да все о том же, — сказал Лыков. — Для чего нас сунули в этот лагерь?

— Ты думаешь, что…

— Похоже, что так оно и есть, — не сразу ответил Лыков. — Сам видишь, как дело закручивается! Скажу и насчет работенки, на которую намекал этот тип. Работенка известная — взорвать что-нибудь на Транссибе. Мост ли, тоннель, перегон, депо…