Дорога отчаянья

Группа продолжила движение. Через сорок минут блужданий между невысоких домов частного сектора, бесконечных поисков табличек с указанием улиц и сверок с картой, которая, как выяснилось, весьма устарела, мы наконец-то вышли к продовольственной базе. Тишину неприятно разрезал протяжный скрип (как ногтем по стеклу, по коже забегали мурашки), на одну из створок ворот с силой обрушился ветер, проверяя петли на прочность. Выдержали. Второй повезло меньше, она, по всей видимости, уже давно лежала на земле, прогнувшись в некоторых местах под тяжестью выезжавших в спешке машин.

Подойдя к воротам, я заглянул внутрь. Ничего необычного. Несколько административных зданий справа, площадка для досмотра выезжающего автотранспорта слева и узкая дорога, уходящая далеко вперед, к складским постройкам. Картина весьма удручающая. Кругом разруха и запустение. Стены зданий исчерчены паутиной трещин, кое-где обрушилась крыша, в половине окон вместо стекол вставлены листы фанеры. Что мы здесь вообще делаем? Создавалось ощущение, что данное место было заброшено людьми еще задолго до Катастрофы.

Из-за спины раздался голос старшего лейтенанта:

- Ну что, за работу? Надеюсь, удача будет на нашей стороне.

- Чего вы меня держали, а? Я тому здоровяку выбил бы пару зубов прикладом!

- Ага, и получил бы несколько пуль в спину. Нечего из себя героя сейчас строить! После драки кулаками не машут.

- Скажите спасибо, что нас вообще отпустили, а не перестреляли на месте.

- Это кого же надо благодарить? Лучше сдохнуть так, чем гнить годами в проклятой консервной банке, питаясь непонятно чем.

- Сами виноваты, что все так вышло. Расслабились! Поверили видимой заброшенности и пустоте базы. Не даром же говорят, что в тихом омуте черти водятся.

- Или людоеды, как в том магазине.

- Да ладно вам, успокойтесь, через пару месяцев вернемся, когда их лучевая болезнь свалит, и заберем все добро.

- Ну-ну, может быть, и некому будет сюда возвращаться. Припасы-то видели? Командование умалчивает от всех, но мы то знаем, что положение критическое.  

Крик наконец-то стих, в воздухе повисла напряженная тишина. Каждый уткнулся носом в свои мысли. Неприятности в жизни, конечно же, бывают, поражения случаются, но в любом случае это всегда приносит массу противных приторно-горьких ощущений, от просто плохого настроения с привкусом лишней выпитой бутылки водки до осознания себя полным ничтожеством с маниакальными попытками самоубийства.

С продовольственной базы группа уходила, поджав хвост. Мы ничего не могли поделать с дюжиной вооруженных охотничьими ружьями мужчин, которые неожиданно появились со всех сторон, когда мы беспечно гуляли по территории и решали с какого склада начать. Чумазые, в порванной одежде, марлевых повязках, почерневших толи от грязи, толи от запекшейся крови, черных шапочках и с однозначно-одинаковым выражением лица. Это их территория, они сюда пришли первыми. И нам оставалось либо смириться с этим и уйти, либо умереть. Можно было, конечно же, попытаться перестрелять всех, как никак автоматы гораздо быстрее ружей, да и костюмы должны были спасти. Но мы не матерые убийцы, руки дрожат, а глаз не наметан. К тому же, еще далека та черта, за которой становится плевать на мораль, правила и законы мира, когда чувство голода и желание жить выходят на первое место, затыкая голоса разума и совести, когда человек готов совершить самые низменные поступки ради крошки хлеба, дороже в стократ жизни товарища.

- Ладно, чего приуныли? – прервал томительное молчание Андрей. – Будет нам уроком, как не надо себя вести в незнакомых местах. Зато все целы, здоровы, не это ли главное? У нас впереди еще половина города, которую надо проверить! Давайте лучше частный сектор обыщем, наверняка тут есть чем поживиться.