Дорога перемен

Есть вещи, окоторых яникогда тебе не рассказывала, — по крайней мере, подробно, — но окоторых, яуверена, ты позже догадался сам. Именно поэтому яине говорила тебе ничего. Когда он начал заходить ко мне вспальню по ночам, пусть ираз вмесяц, мне стало казаться, что ясхожу сума. Папа при этом проделывал все достаточно нежно. Он снова иснова повторял, какая яхорошая девочка, ияверила ему. Тем не менее, когда он поворачивал ручку двери, мои пальцы впивались вкрай матраса, акровь застывала. Дошло до того, что ямогла позволять ему делать то, что он делал, лишь притворившись, что это вообще не я, акто-то другой. Япритворялась, что нахожусь вдругой части комнаты, например вуглу или вплатяном шкафу, инаблюдаю. Явидела все, что происходило, ноэто было уже не так противно.

Однажды утром ясказалась больной, чтобы не ходить вшколу. Пока мама готовила обед, ярассказала ей, что папа ходит ко мне вспальню по ночам, иона уронила на пол банку стунцом.

— Наверное, тебе приснился плохой сон, Джейн, — успокоила она меня.

Потом мы вместе ползали по линолеуму, вытирая растекшееся масло исобирая кусочки рыбы.

Я сказала, что это случалось не один раз ичто это мне не нравится. Ярасплакалась, аона обнимала меня, оставляя жирные отпечатки на моей ночной сорочке, иобещала, что этого больше не повторится.

Той ночью папа ко мне вкомнату не пришел. Он пошел всвою спальню, где уних смамой разгорелся страшный скандал. Мы слышали грохот игромкие крики. Вразгар ссоры ты прокрался ко мне вкомнату изалез под одеяло. На следующее утро умамы была перевязана рука, арама их сосновой кровати оказалась треснувшей.

Когда папа вследующий раз зашел ко мне вспальню, то сказал, что нам нужно серьезно поговорить.

— Я стараюсь, провожу стобой время, — сказал он, — ичто получаю вблагодарность? Ты бежишь кмамочке ижалуешься, что тебе это не нравится!

Он сказал, что язаслуживаю наказания за то, что сделала. Он решил меня отшлепать, но заставил прежде снять трусики. Он ударил меня ивелел никогда никому ничего не рассказывать. Он сказал, что не хочет, чтобы кто-то пострадал. Ни мама, ни Джоли — никто.

Оглядываясь назад, японимаю, что мне еще повезло. От социальных работников вшколах Сан-Диего яслышала истории отом, что дети еще младше, чем была я, подвергались более жестокому сексуальному насилию. Уотца дальше прикосновений дело не заходило, ипродолжалось это только два года. Когда мне исполнилось одиннадцать, все прекратилось так же неожиданно, как иначалось.