Дорога праха

Ставни очередного Синего Храма привлекли внимание Казимиры. Среди синих закрытых окон одно было белым, и кто-то неаккуратно намалевал поверх силуэт человека, раскинувшего руки. Такой же символ Каз уже видела в Набиде, на стекле машины. Повторение образа Дэума, бога Белой Длани, только все цвета извращены. Вместо белого человека – синий, а красный круг над головой разрывается. Опять. Нужно бы расспросить уже местных, что это за символ такой и почему его рисуют по всему Гастину?

Капюшон новой куртки прикрывал лицо и спасал глаза от палящих лучей. Документы на имя Киры Кадграт уже лежали в сумке, что стучала Казимиру по бедру. Купленный в Ярмарке ржавый меч кузнец придирчиво рассмотрел, но всё же забрал. Переплавит на что-нибудь или продаст за медяк, всяко больше толка, чем у Каз на поясе.

По пути из кузницы она свернула к порту, нашла корабль, который через два дня должен был отплывать в Кугу, город к северу от столичного острова. Оттуда Каз направится в Намайи или Геле и рукой подать до Зурити.

Когда на континенте ещё было разрешено рабство, Сол Мелин выпустил «Закон Ласточки». Любой раб, который бы сумел добраться до острова Зурити на северо-западе, обретал свободу. После Катастрофы население Зурити сильно сократилось, и рабочей силы там не хватало. Пригодились бы любые руки, а работящие так и подавно. Скольких рабов в пути к Зурити ловили князья, скольких вешали в назидание остальным, сколькие утонули в море или заблудились в лесах, сгинули в лаукинийских болотах. Не счесть. Но те, кто достигал цели, освобождались.

Всякий раз, когда на горизонте маячили трудности, когда жизнь шла под откос, Казимира обещала себе, что уплывёт на Зурити, на остров Ласточки.

У Ариана всегда будут проблемы. Наёмники, банкротство, стычки с князьями, длинный язык и преступно малое количество мозгов. Его неприятности, как грязь из лужи, окатывают всех, кто оказывается рядом. Всё мироустройство орёт на него: «Поворачивай назад, ты выбрал паршивый путь! Эти трудности не для того, чтобы закалить тебя, а для того, чтобы вразумить».

Может, Ариан Валлет со своего пути и не свернёт, но меня за собой не утащит. Всё. Содáр[48].

Даже Вег заметил её сомнения, но причину увидел не в том. Всего лишь ещё один кирпичик.

Ну ничего, последняя деталь, последний вечер.

Четыре часа спустя она стояла перед входом в «Гретту и Фелике».

Балконы второго и третьего этажей гостиницы были увешаны щитами, как бока крийских лодок. От чего, интересно, они должны были защищать? Каз не могла рассмотреть, но помнила, что вот на этом щите, красном, белой краской выведены очертания волчьего оскала, на том голубом – чёрная стрела оперением вверх. Белый щит забрызган красной краской, якобы кровью, на сером плещутся гребни синих волн. Вот этот, наполовину красный, наполовину белый, и правда был снят с корабля, Каз сама была там. И вот эти бурые въевшиеся в железную кайму разводы – настоящая кровь. Жаль, что остались только воспоминания, глаза уже ничего не увидят.

«Гретта и Фелике» была отстроена из дерева, и даже после пожара на втором этаже её лишь отремонтировали. Под покатой высокой крышей находилась общая комната, самая дешёвая, Каз не раз там останавливалась. Тогда на соседней койке по одну сторону посапывала Элке или Айми, а по другую – какой-нибудь смердящий матрос.

– Чего тут топчешься? – вывел Казимиру из воспоминаний бодрый голос. Это Ариан поравнялся с ней.

Куда это он ходил один? А Вег знает?

– Помочь? – Закуривая, Ан кивнул на сумку в руках Казимиры. Она отмахнулась, и он принялся рассказывать, что комнаты уже сняли, билеты купили на завтрашнее утро, как удобно, а почему она так долго, уже начали переживать за Каз, не наткнулась ли на старых знакомых.

Ан придержал двери, чтобы пропустить Казимиру.

Внутри гостиницы тоже ничего не изменилось. Фойе сразу переходило в большой зал, по правую руку – длинная барная стойка вдоль стены. За спиной бармена Каз увидела роспись трёх бегущих по снегу белых волков. Гигантские, сказочные волки Фелике. За баром стоял рыжебородый здоровяк, новенький, наверное, Казимира его не помнила. На запястьях обеих рук он носил широкие золотые браслеты, в заплетённой в две косы бороде тоже мелькало золото. Почти на каждом пальце по медному кольцу. Крийцы падки на всё блестящее – золото, серебро, драгоценные камни, только хидонский жемчуг не жалуют. По Вегарду сразу видно, что вырос он не на Крийя – ни единого украшения.

Почти весь персонал в гостинице был с архипелага. В фартуках официанток сновали невысокие девушки с толстыми белоснежными косами. Глядя на них, Каз вспомнила как Элке защёлкивала на своих волосах медные бочонки-заколки. Из кухни вышел коренастый старик, жилистый и весь иссечённый морщинами. Перед собой он нёс три бочки, одну на другой.