Дорога праха

С-с-сука-а! Вокруг пальца обвели!

То ли личная обида из-за потери Хотэру отвлекла Габию, то ли враг оказался умнее, то ли среди своих затесался предатель, который передал им планы…

Рейтары ждали, что объединившиеся враги и свои армии соберут в одном месте для массированного удара. До последнего Казимира оббегала палатки, искала шатры князя и генералов Парима. Гиватского генерала нашла быстро – недалеко от княжеского. С пожилым воякой пришлось побороться, и он успел позвать людей, когда под ребром уже торчал кинжал, а стилет вот-вот должен был вонзиться в глаз. Казимира едва ноги унесла.

К тому времени половину лагеря уже снедало пламя, а с юга и запада лавиной катились всадники в красных плащах на рыжих конях. Под собой они сминали шатры и палатки, разносили скорпионы и баллисты, жгли, кромсали, всё смешивая с грязью, пепломи кровью.

Огонь слепил, а суматоха задерживала, но Каз всё ещё надеялась закончить работу, всё ещё надеялась, что северные князья не разделились.

Раздался крик птиц скопа. По всему Морбосу князья использовали скоп в охоте, а у Рейтаров этот звук служил сигналом к отступлению. Большую часть вражеской армии уже растоптали и выжгли, но всё равно пришлось отступать обратно, за реку, и никто ещё не понимал почему.

Армия Парима обошла их с востока и сейчас двигалась к Авроре. Четыре сотни солдат, что остались в городе, с ними бы не справились.

Искусные всадники, Рейтары загоняли лошадей до хрипа и пены из пастей и всё же успели. Стены к этому времени осаждали, на месте главных ворот остались руины. Их не проломили, а будто… Будто гигантский кулак ударил в центр и расшвырял в стороны камни и дерево.

За всем этим Казимира наблюдала от линии леса – Габия наказала разведчикам стрелять по ногам, если Каз будет рваться в самое пекло. Вег там. Лакх, там Вег, Ариан, Ясмина, они застряли там… Ну-ка, тихо. Успокоилась. Там полно солдат, их защитят. Казимира прикусывала изнутри щёку и заставляла себя верить собственным аргументам.

Прибывшие Рейтары врезались во врага, как копьё, пробивающееся к роднику сквозь толщу земли. Армия Парима, похоже, ещё ждала какой-то подмоги от гиватцев, а может, и бросила тех, как приманку, но столь скорого возвращения защитников города не ждала. И такого количественного перевеса тоже. Всё кончилось даже раньше, чем солнце начало слепить Казимиру.

Ей так хотелось сорваться с места, что коня готова была оставить здесь, лишь бы почувствовать землю под ногами, лишь бы эти клятые стены наконец приблизились, а не расплывались от слёз. Кулак сводило от того, с какой силой Казимира сжимала поводья.

По пепелищу и полю, усеянному телами, они скакали, даже не отбиваясь. Лишь единожды кто-то попытался схватить Мауро за ногу и стянуть с коня, но разведчик наотмашь ударил коротким мечом. Каз увидела это, обернувшись на вскрик, мчала она на несколько футов впереди остального отряда.

Двор за стеной выглядел ещё хуже, чем поле перед городом. Раскуроченные камни прижали нескольких человек, одна из створок деревянных ворот ещё как-то держалась на петлях, от второй остались только щепки. Какого зафери здесь случилось? В воздухе остался запах чего-то жжёного, дышать стало сложно. Из седла Каз соскальзывала, уже заходясь кашлем. Бедро обожгло – должно быть, какую-то рану не заметила. Казимира вертелась, ища хоть чьи-то знакомые лица, хоть кого-то из солдат или городских, кого бы можно было схватить, выспросить, но ничего не находила, только ошалелые лица чужаков.

Чьё-то внимание Казимира почувствовала кожей, развернулась на пятках и уставилась на Вегарда, сидящего у основания раскуроченной лестницы. Лицо в крови, рука обвисла плетью, меч у ног, но в остальном, кажется, цел, кажется… Но почему у него вина на лице?

39

«Дорогой наш брат Чарльз!

Вчера утром к Его Светлости Аклесу Круминишу,

нашему князю, прибыл Его Светлость Ариан Валлет,

правитель ваших земель. Идея, которую преследуют наши князья, может навредить вашему храму, поэтому я хочу предупредить, пока не стало слишком поздно…»

Уцелевший фрагмент письма Антанаса, советника Аклеса Круминиша.

Гонец с письмом был перехвачен на подъезде к Белому Храму в Каллгире.

Перед погребальными кострами Пламенной Длани равны и князья, и обскуры, и враждующие армии. В полуразрушенной Авроре Пламенный Храм не тронули ни одни входившие в город войска, а монахи почти каждый день находили себе работу. Теперь, наутро после атаки, костров было не сосчитать.