Дорога превращений. Суфийские притчи

Пес голодал зимою и тощал,
И самому себе он обещал:

«Как потеплеет, к нынешнему лету

Я дом себе построю по обету!

Ведь я теперь осунулся, стал худ,

И для меня не столь уж тяжкий труд —

Соорудить ту малую камору,

Что худобе моей как раз и впору».

Но к лету пес разъелся, растолстел,

И строить дом уже не захотел:

«Пусть даже возведу домишко скромный, —

Как помещусь в нем, толстый и огромный?

А для большой постройки сил-то нет:

Придется мне нарушить свой обет!..»

...В несчастьях человек дает обеты:

«Клянусь, мол, совершить и то, и это...»

Но чуть минует ряд событий злых —

О клятвах забывает он былых!

Испуг

Социально-сатирическое содержание этой притчи очевидно. Вместе с тем у нее имеется и более глубокий подтекст: оказавшись в вещественно-телесном мире, даже дух мудреца и праведника («соседа») подвергается многим напастям, постигающим тех, кто далек от познания Истины («ослов»). Законы, действующие в физической реальности («царя приказ»), зачастую равно применимы и к святым, и к грешным (ср. в Библии: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому... чистому и нечистому...» – Еккл. 9, 2). Поэтому, по мысли Руми, страдания достойных людей далеко не всегда можно объяснить какой-либо виной с их стороны. Д. Щ.

Испуг

«Сосед, спаси!» – «Да что с тобой, сосед?»
«Скорее спрячь меня: беда из бед!»

«Что за беда?» – «Царя приказ таков:

Набрать в обоз для войска ишаков!»

«Приказ царя? Но ты-то – не ишак,

И почему разволновался так?»

«Но может кто-нибудь из царских слуг

Принять меня за ишака! А вдруг?!..

И что? я им сумею доказать,

Когда, схватив, начнут меня вязать?

Кого-нибудь они, наверняка,

Уже ведут, приняв за ишака!»

Лицом к хвосту

Сила эгоизма («она и своенравна, и горда») заставляет человека отвращаться от Творца, «поворачиваться спиной» к Лику Божьему (ср. у пророка Иеремии: «...Они... жили по внушению и упорству злого сердца своего, и стали ко Мне спиною, а не лицом» – Иер. 7, 24). Взгляд себялюбца обращен исключительно к собственной корысти, что мешает ему приблизиться к Богу («домой... возвратиться»). Поэтому система суфийского обучения направлена на переориентацию жизненных ценностей человека («как поскачешь – сядь лицом к хвосту»).

Д. Щ.

Лицом к хвосту

Раз к воеводе обратился воин,
Что верен был и милости достоин:

«Вели, чтоб конюх дал мне кобылицу —

Домой, к семье спешу я возвратиться!»

А тот ему: «Ты в стойло сам ступай

И серую кобылу оседлай!»

«Да будь неладна серая кобыла,

Ведь помню – нелегко с ней сладить было:

Она и своенравна, и горда —

Вперед не шла, а пятилась всегда».

«И все же оседлай кобылу ту,

Но как поскачешь – сядь лицом к хвосту!..»

...Не только лошадь, – человек иной

По жизни шествует вперед спиной:

Упрямства дух живет в его груди

И не дает узреть, что? впереди!..

Певец

Если во многих суфийских текстах «опьянение» означает мистический экстаз, то здесь оно, напротив, символизирует неспособность плотского разума («начальник стражи») ориентироваться в духовной реальности. Обладая способностью только логического мышления, претендующего на однозначность любых решений, начальник стражи впадает в страшный гнев, когда сталкивается с вопросом: «Откуда знать?». Последний как бы воплощает в себе неоднозначность подхода к различным явлениям, который характерен для мистического восприятия, а также искусства («певец»). Рассказ указывает также на недоступность суфийских истин для людей, мыслящих слишком прямолинейно.

Д. Щ.

Певец