Читаем Дорога превращений. Суфийские притчи полностью

Пес голодал зимою и тощал,И самому себе он обещал:«Как потеплеет, к нынешнему летуЯ дом себе построю по обету!Ведь я теперь осунулся, стал худ,И для меня не столь уж тяжкий труд —Соорудить ту малую камору,Что худобе моей как раз и впору».Но к лету пес разъелся, растолстел,И строить дом уже не захотел:«Пусть даже возведу домишко скромный, —
Как помещусь в нем, толстый и огромный?А для большой постройки сил-то нет:Придется мне нарушить свой обет!..»…В несчастьях человек дает обеты:«Клянусь, мол, совершить и то, и это…»Но чуть минует ряд событий злых —О клятвах забывает он былых!

Испуг

Социально-сатирическое содержание этой притчи очевидно. Вместе с тем у нее имеется и более глубокий подтекст: оказавшись в вещественно-телесном мире, даже дух мудреца и праведника («соседа») подвергается многим напастям, постигающим тех, кто далек от познания Истины («ослов»). Законы, действующие в физической реальности («царя приказ»), зачастую равно применимы и к святым, и к грешным (ср. в Библии: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому… чистому и нечистому…» – Еккл. 9, 2). Поэтому, по мысли Руми, страдания достойных людей далеко не всегда можно объяснить какой-либо виной с их стороны. Д. Щ.

Испуг

«Сосед, спаси!» – «Да что с тобой, сосед?»«Скорее спрячь меня: беда из бед!»
«Что за беда?» – «Царя приказ таков:Набрать в обоз для войска ишаков!»«Приказ царя? Но ты-то – не ишак,И почему разволновался так?»«Но может кто-нибудь из царских слугПринять меня за ишака! А вдруг?!..И что́ я им сумею доказать,Когда, схватив, начнут меня вязать?Кого-нибудь они, наверняка,Уже ведут, приняв за ишака!»

Лицом к хвосту

Сила эгоизма («она и своенравна, и горда») заставляет человека отвращаться от Творца, «поворачиваться спиной» к Лику Божьему (ср. у пророка Иеремии: «…Они… жили по внушению и упорству злого сердца своего, и стали ко Мне спиною, а не лицом» – Иер. 7, 24). Взгляд себялюбца обращен исключительно к собственной корысти, что мешает ему приблизиться к Богу («домой… возвратиться»). Поэтому система суфийского обучения направлена на переориентацию жизненных ценностей человека («как поскачешь – сядь лицом к хвосту»).

Д. Щ.

Лицом к хвосту

Раз к воеводе обратился воин,Что верен был и милости достоин:«Вели, чтоб конюх дал мне кобылицу —Домой, к семье спешу я возвратиться!»А тот ему: «Ты в стойло сам ступайИ серую кобылу оседлай!»«Да будь неладна серая кобыла,Ведь помню – нелегко с ней сладить было:Она и своенравна, и горда —
Вперед не шла, а пятилась всегда».«И все же оседлай кобылу ту,Но как поскачешь – сядь лицом к хвосту!..»…Не только лошадь, – человек инойПо жизни шествует вперед спиной:Упрямства дух живет в его грудиИ не дает узреть, что́ впереди!..

Певец

Если во многих суфийских текстах «опьянение» означает мистический экстаз, то здесь оно, напротив, символизирует неспособность плотского разума («начальник стражи») ориентироваться в духовной реальности. Обладая способностью только логического мышления, претендующего на однозначность любых решений, начальник стражи впадает в страшный гнев, когда сталкивается с вопросом: «Откуда знать?». Последний как бы воплощает в себе неоднозначность подхода к различным явлениям, который характерен для мистического восприятия, а также искусства («певец»). Рассказ указывает также на недоступность суфийских истин для людей, мыслящих слишком прямолинейно.

Д. Щ.

Певец

Перейти на страницу:

Похожие книги

Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги