Дорога Смерти

Гастон поморщился. Пусть дэвы сожрут проклятого горбуна! Неужели Эниоху не удалось подкопаться под этого самовлюбленного индюка?

… сверхъестественное находится под полным контролем мага Вааджа. На теле Зелона обнаружены субстанции и частицы так называемого вещества из Грани…

Главный Смотрящий снова поморщился. Пища для Вааджа и его магических штучек.

… что касается деятельности королевского казначея Вахи Гордея по выявлению источников поступления в Цум фальшивых денег, то пока они не могут быть названы успешными. В соответствии с приказом Вашего Превосходительства, за королевским казначеем Вахой Гордеем осуществляется слежка силами агентов под руководством известного Вашему Превосходительству Мгера. Удалось выяснить интересные обстоятельства…

Вздрогнув, Гастон впился глазами в руны, забыв даже о боли. Через некоторое время он принялся изучать темную яму камина. Затопить бы… Нет, уже давно не зима. Почему же ему так зябко?

— Ну, надо же, достойный Ваха, — пробормотал Черный, — какой неожиданный поворот…

… оставаясь верным слугой Вашего Превосходительства, осмелюсь запросить инструкций и санкций на следующие действия…

Подойдя к своему креслу у мертвого, безмолвного камина, Гастон Черный устало устроился в нем. Свиток с красной печатью лежал на коленях. Наконец, Верховный Смотрящий решился. Быстро сорвал печать, развернул письмо. Внутри оказался клочок пергамента с нацарапанной единственной фразой без всяких шифров и кодировок:

Девочка. Аиша. Действую по инструкции.

Э.

Прочитав это послание несколько раз, Верховный Смотрящий обратил внимание на второй предмет, оказавшийся в свитке: старинный пергамент с полу-выцветшими от времени ткаесхелхскими рунами. Черный впился глазами в едва различимые древние письмена проигравшего народа. Затем шепотом повторил записку про девочку Аишу. Руки всемогущего теневика тряслись.

Старый Гаиска осторожно прислонил тяпку к обветшалой стене сарая. Видавший виды сарайчик хранил в себе разную всячину: лопаты, мотыги, семена. Пожилой эр вздохнул и, щурясь, взглянул на садящееся солнце. Еще только конец месяца меркана, а припекает, гляди-ка. Скоро стемнеет, можно и отдохнуть чуток. Силы уже не те… Гаиска покачал седой головой. Куда запропастился этот сорванец Гаиска младший? Работы невпроворот: закончить полоть и повыдергивать, наконец, сорняк, что в обилии повылазил вокруг яблонь. От соседской вишни еще взошло несколько росточков. Это хорошо, даст Ормаз, с вишней будем в следующем году. Бобы вроде посадили, и взойдут нормально. Если только… Старик помрачнел. Он подошел к забору, который ограждал от внешнего мира клочок земли и небольшой домик, в котором они жили с внуком. Крутой спуск падал вниз, к самой рычащей речке Хумсте, упираясь в бурлящую вокруг камней воду. Трава уже густо покрыла землю, но примерно до половины холма белел один камень, похожий на крупную гальку. Старик задумчиво окинул взглядом уже зеленевшую стену деревьев на противоположном берегу. Их дом на самой окраине Шрама — деревушки, что расположилась на холме, вокруг которого бежит сердитая Хумста. За ними уже Цум. Интересно, где передовой пост королевских солдат? Гаиска вытянул шею, до рези в глазах всматриваясь в сплошное зеленое царство. Может, Бастиан, младший сын, где-то рядом? Давно он домой не заходил, больше недели… Не иначе отряд его на позициях сейчас. Махатинская пехота. Видно сильно прижало королевскую казну, раз в ряды махатинцев стали местных набирать. Скоро название одно останется от них. Гаиска пожевал губами, понурился. Бастиан, сынок. Ах, храни его Ормаз… А вот там, рукой подать, на противоположном берегу расположены боевые посты душевников. Душевники, мятежники. Гаиска помрачнел еще сильнее. Враги. Изверги. Об этом с утра до ночи кричит охрипший глашатай на Площади Брехунов в Цуме. Людоеды и убийцы, вот кто они такие. Старик снова покачал головой, вспомнив потное лицо глашатая и его вороватые, бегающие глазки. Да два мрачных типа в черных плащах, застывшие за спиной крикуна. Теневики. Гаиска в сердцах сплюнул и направился к дому.