Дорога Смерти

— Ну, не новую стену, дорогой друг, но половину точно.

— Инспекция проведена?

— Ну и словечки у вас в Тени используются, достойный Эниох, — засмеялся звездочет, спрыгивая с подоконника и подходя к сидящему в кресле теневику. Свинячие глазки снова уставились на подбородок горбуна. И тут же снова забегали, засуетились.

— Этот Кир Зелон был крупной шишкой в купеческой братии, а, господин казначей?

Ваха Гордей промолчал, лишь утвердительно кивнул. Разговор с любым теневиком похож на допрос. Наверное, даже если теневика будут казнить, он будет перед смертью допрашивать палача.

— Он заведовал сбором средств на содержание стен, господин Эниох.

— Заведовал, да… Если допустить, что убитый являлся вражеским шпионом, какой резон его убирать? — Эниох на мгновение прикрыл глаза, и Ваха удивился, насколько другим стало лицо теневика. Похожим на лицо ребенка. — Уничтожить столь ценного лазутчика.

— Выборный глава суконщиков, несомненно, ценный шпион в стане врага, — не без сарказма сказал Гордей.

Теневик открыл глаза, и ребенок превратился в агента Тени с бегающими в разные стороны свинячьими глазками.

— Весьма ценный, — Эниох не заметил насмешки или не подал вида, что заметил.

"Ты далеко не так глуп, каким кажешься на первый взгляд, — подумал Ваха Гордей. — К сожалению, не глуп. Друг Секундус назвал бы тебя вгрызающимся. Да, именно вгрызающийся. Словно сторожевой пес. Если твои зубы на чьей-то глотке, то всё, не разожмешь. Да, друг Эниох, кажущиеся глупыми частенько оказываются умнее всех…"

— Скоро прибудет командующий Олаф, — произнес Ваха, наконец. — Мы собирались отправиться на осмотр крепостных сооружений. Вы с нами?

К разочарованию Гордея Эниох согласился. Впрочем, иного ответа звездочет и не ожидал. Он налил теневику вина, но тот покачал головой, не без раздражения махнув рукой. Ваха вспомнил, что теневик не переносит крепких напитков. Он улыбнулся и пригубил вино. Терпкое.

Эниох со вздохом поднялся. Бумаги он держал подмышкой. Покосившись на стакан, теневик откланялся, заверив Гордея в своей неизменной симпатии. Ваха поинтересовался, когда планируется инспекционный обход крепостных стен. Эниох немного подумал.

— Нынче ночью, господин казначей.

Гастон Черный, глава Тени, устало потер переносицу и некоторое время сидел, прикрыв веки. В последнее время болят глаза. Он сжал кулаки. Разжал. Голова тоже побаливает с утра. Не нужно было сидеть на допросах допоздна, вот и болит, да. Бонифациус, конечно, палач непревзойденный и парень с фантазией. Смотришь, смотришь, как он с пристрастием допросы поддерживает, невозможно оторваться. Гастон улыбнулся. Жаль только, что старшие агенты, что ведут дознание, при виде Гастона часто теряются и даже начинают заикаться, вместо того, чтобы продолжать допрос. Может, приходить и уходить незаметно? Но как? В подвалах занавесочку возле дыбы не повесишь.

Хмыкнув и пережив очередной приступ рези в глазах, Гастон поднялся со стула и подошел к окну. Весной так и пахнет. Птички поют, ветерок уже теплый почти. И солнце светит. Слишком ярко. Поморщившись, Черный закрыл ставни. Солнечный свет раздражает. Он с удовлетворением окинул взглядом погруженную в полумрак комнату. Заныла нога. Машинально потерев бедро, Гастон подумал, что, быть может, лучше перенести кабинет из башни куда-нибудь пониже? Не нужно будет подниматься по ступенькам, да и к Бонифациусу ближе на допросы ходить…

Вкрадчивый стук в дверь заставил Гастона недовольно повернуться. Кого это принесло? Хотя, может вести от Эниоха?

Глава Тени не ошибся. Когда в кабинет, кланяясь, втекла змееподобная фигура гонца, Гастон уже восседал за столом и ласково смотрел на Чтеца.

— Встань, агент Тени.

Чтец выгнул спину, словно кот и осторожно шагнул к столу. Поднял на хозяина удивительно голубые глаза.

Гастон некоторое время молча рассматривал гладко выбритое лицо, обрамленное аккуратно расчесанными волосами, стриженными по монастырской моде, то есть, кружком. Казалось, руки и ноги Чтеца постоянно двигаются, изгибаются немыслимыми фигурами. Именно по этой причине и казалось, что гонец втек в кабинет Гастона, словно извивающийся шарик ртути. Черный на мгновение прикрыл веки. Проклятая резь!

— Что принес? — спросил Черный, со вздохом открывая свои разноцветные глаза. Надо бы приложить что-нибудь, так никуда не годится. Кажется, у Бонифациуса должна быть особая мазь…

Чтец улыбнулся. Блеснули удивительно белые, здоровые зубы. "Как у хорошего коня" — подумал Гастон.

Гонец протянул в поклоне сверток. Гастон развернул, прочитал имя Чтеца.

— Игл, значит. Новенький?

Чтец по имени Игл поклонился. И тут же покачал головой.

— Из ветеранов, значит, — заключил Черный, срывая печати. Так, два свитка, два… Неожиданно стало тяжело дышать. Гастон осторожно, двумя пальцами, устроил свиток с красной печатью на коленях, дождался, пока успокоилась дрожь в пальцах, и сорвал печати со второго письма. Чтец бесстрастно наблюдал.

Раскрыв свиток, Гастон кивнул гонцу. Тот обратился в слух.

— Кодировка? — глухо спросил теневик.