Дорога смертной тени

Ночь отступила: за окном теплился рассвет. Придя наконец в себя, Стелла завернулась в простыни: прохладный ветерок шевелил занавески, и в комнате было по-утреннему прохладно. Она закрыла глаза, но тут же снова открыла их: слишком страшно было оказаться в темноте. Так и лежала, пока в комнате не стало совсем светло. Спать совершенно не хотелось. Поэтому, выключив будильник, который и не собирался трезвонить в ближайшие два часа – было всего лишь пять утра, – Стелла встала.

Приснившийся кошмар не шел из головы, и она прекрасно знала, что будет помнить его до конца своих дней. И тем не менее постаралась сделать все, чтобы забыть, выбросить его из головы.

Эта улица в маленьком городке – фонари, кусты, дома; эти отчетливо прорисованные лица с могильных памятников… Митя… Господи, Митя! Девушка снова задрожала. Дикость, конечно, но она готова была поклясться, что видела во сне чертов городишко с кофейным названием, куда занесло Митю и Лину. Но если это действительно Локко, то, значит, Митя…

«Да хватит уже! Что за чушь!»

Мама говорила, что, если посмотреть в окно сразу после пробуждения, сон забудется. В детстве кроватка ее стояла возле окна, и поэтому, если маленькая Светланка видела во сне что-то особенно хорошее и радостное, чтобы не забыть, всегда подробно проговаривала сон про себя, старалась закрепить в памяти ускользающие образы. И только потом открывала глаза и поворачивалась лицом к окну.

В этот раз Стелла настойчиво глядела в окно сначала спальни, потом – кухни, чтобы все забыть, но видение накрепко отпечаталось в мозгу. Тогда она попробовала его смыть.

Этому способу избавиться от дурного сна ее научила Эмма: надо рассказать свой кошмар воде и после уже никому-никому про него не говорить. Все просто: идешь ванную, открываешь кран с холодной водой, суешь под ледяную струю руки и сама себе вслух пересказываешь то, что видела во сне. По-Эмминому выходило, что плохая энергия покидает тебя, а все дурное, неприятное утекает вместе с водой.

Ругая себя за суеверную глупость, Стелла тем не менее проделала все манипуляции. Руки к концу процедуры были красные, как гусиные лапы, но добиться нужного результата не получилось. Страх не отпускал, на душе было неспокойно. Как говаривала в таких случаях мама, она чувствовала, что где-то что-то происходит.

Стелла кое-как дождалась половины девятого, выдумав на всякий случай подходящий повод для звонка, и по пути в офис снова набрала Митин номер.

Ответа не было. Не было, и все тут.

Глава третья

На работу Стелла пришла, как всегда, за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Собранная, деловая – как обычно. Никто не поверил бы, что спала она не больше трех часов, а затем, почти полночи и все утро, боролась с собой, пытаясь успокоиться и прогнать из души нарастающий гнетущий страх.

– Светлана Георгиевна! Доброе утро!

Лаптев. Отлично, просто замечательно. Только его и не хватало.

Стелла заставила себя, как обычно, приветливо улыбнуться охраннику и поздороваться. Так, теперь взять ключи, расписаться в журнале, побыстрее пройти к себе, делая вид, что торопишься…

Однако она прекрасно знала, что с Лаптевым этот номер не пройдет: тот примется обстоятельно говорить об очевидном – про погоду, природу, цены, только бы задержать ее подольше. Стелла сжала зубы и приготовилась помучиться минуты три.

Однако сегодня Лаптев вовсе не собирался досаждать ей.

– Вы простите меня, Светлана Георгиевна, – виновато начал он, – Дмитрий Владимирович перед отъездом велел вам передать… А вы вечером как-то мимо меня проскочили, видно, я и… Отошел на минутку, а вы прошли.

Охранники «Делового мира» дежурили сутки через трое, и Стелла припомнила, что в день отъезда Мити была смена Лаптева. Она тогда еще порадовалась, что он не остановил ее на выходе своей болтовней.

Между тем Лаптев продолжал бубнить свое:

– Я письмо-то в карман сунул, вам не отдал, а вынуть забыл. Так с ним домой и ушел! Надо было отдать сменщику или на ресепшн, а я-то…

Стелла начала терять терпение. Судя по всему, Лаптев собирался вывалить на нее массу ненужных подробностей.

– Но сейчас вы уже можете передать его мне, – произнесла она как можно любезнее. – Или вы оставили письмо дома?

– Что вы! – возмутился охранник. – Тут оно. Сейчас…

Он сунулся куда-то за стойку и секунду спустя уже протягивал Стелле белый конверт без обратного адреса и марки.

– Извините, – сказал он и снова начал было объяснять что-то, но Стелла уже не слышала.

– Ничего страшного, спасибо, – не снимая с лица резиновой улыбки, отозвалась Стелла, повернулась и пошла к лифту.

Лаптев огорченно смотрел ей вслед: надо же, побледнела вся, вид такой, как будто привидение увидела, как говорится. Или вот-вот в обморок грохнется. «Все-таки важное, видать, письмо-то», – досадуя на свою рассеянность, подумал охранник.

Стелла ехала в лифте, спешила по коридору, а в голове стучало одно: поскорее дойти, оказаться в своем офисе, остаться одной… Лишь бы никого не встретить, лишь бы никто не заговорил с ней, не остановил…