Дорога сна

С Авророй они виделись довольно часто — иногда она приезжала в гости к Железной Руке, иногда он к ней, порой они встречались на дороге или в поле и ехали верхом бок о бок, негромко переговариваясь. Леон быстро определил, что Бертран не испытывает к госпоже Лейтон любовных чувств — только дружеские и, возможно, покровительственные, как отец или, скорее, старший брат. Аврора тоже считала его другом — во всяком случае, Леон ни разу не заметил в её взгляде, устремлённом на Железную Руку, влюблённости или восхищения. Аврора смотрела на соседа с любопытством или интересом, реже с жалостью, иногда смеялась его шуткам, даже неприличным. Пожалуй, Бертран был единственным, кто мог разогнать окутывавшую её пелену печали и скорби.

Сегодня утром, как обычно, направляясь на конюшню, Леон заметил какое-то шевеление среди тёмных кустов, в изобилии растущих вокруг замка. Насторожившись, он замедлил шаг и положил руку на эфес шпаги, в любой момент готовый пустить её в ход. Неужели воры? Или ещё хуже — разбойники всё-таки подослали лазутчика к замку?

Но вот кусты зашевелились сильнее, и из них выбралась растрёпанная девушка, в которой Леон узнал Вивьен. Её всегда аккуратно причёсанные волосы торчали во все стороны, щёки пылали ярче обычного, губы тоже были красные. Вслед за ней из кустов вылез незнакомый Леону юноша, вихрастый, черноволосый и смуглый, с вихляющимися движениями, которые придавали его худой долговязой фигуре сходство с куклой-марионеткой.

Оглядевшись, но не заметив укрывшегося в тени возле конюшни Леона, Вивьен в волнении прошептала «До встречи, Этьен» и принялась быстрыми движениями поправлять причёску. Этьен впился в её губы страстным поцелуем, потом развернулся и всё той же дёрганой, но удивительно лёгкой и быстрой походкой зашагал прочь. Вивьен, механическими движениями приглаживая волосы, продолжала глядеть ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.

Усмехнувшись, Леон тоже повернулся и пошёл к своей кобыле, покачивая головой. Этого вихрастого юношу он в деревнях не замечал — впрочем, он здесь не так давно и мог ещё не так хорошо знать всех жителей. Известие, что у Вивьен есть любовник, не удивило Леона, но почему-то расстроило, и вороную он седлал в крайне меланхоличном настроении. Хуже всего было то, что в глубине души он знал причину такого настроения. В этом месте все влюблялись, встречались и целовались в тайных уголках, и только он один оказывался в стороне. Леон понимал, что вокруг живёт множество симпатичных, миловидных и по-настоящему красивых девушек, одна из которых с радостью подарит ему утешение. Проезжая через деревушку или направляясь на местный рынок, он ловил немало заинтересованных девичьих взглядов и знал, что не останется в одиночестве, если сам не захочет этого.

Притворяться перед самим собой было глупо. Леон знал, что мешает ему найти тепло и нежность в одной из местных девушек. Ему нравилась другая — та, которая, по злой иронии судьбы, была для него недосягаема. Аврора Лейтон с её изящной красотой и вечно печальным лицом, хрупкая, благородная и неприступная, заточённая в свой кокон скорби! Она по-прежнему казалась Леону мраморной статуей, прекрасной в своём совершенстве, но холодной и бесчувственной. Но теперь эта холодность не отталкивала его, как в первые дни их знакомства, — напротив, ему хотелось согреть хозяйку Усадьбы теней, подарить ей своё тепло. Леон упрекал себя за это, гнал непристойные мысли — в самом деле, нехорошо! Аврора отнеслась к нему столь гостеприимно в тот вечер, когда Леона настигла гроза, вполне дружелюбна теперь, так беспокоится о его здоровье, припоминая давний обморок, а он? Позволяет себе развратные фантазии о ней!

И всё же Леон не раз задумывался, что было бы, если бы он вдруг поцеловал Аврору.

В этот день они с Бертраном отправились на верховую прогулку безо всякой видимой цели — просто проветриться. Скакали по лугам и полям, пересекли несколько маленьких рощ, но старательно избегали леса, памятуя о столкновении с разбойниками, лишь чудом закончившемся для Бертрана удачно. Где-то на середине дороги они разделились, Леон, пустив кобылу галопом, сделал круг вокруг холма и, уже подъезжая к спутнику, заметил, что тот не один. Пока он отсутствовал, к Железной Руке подъехал другой всадник на великолепном гнедом жеребце, и теперь они о чём-то разговаривали.

— Вот и мой товарищ! — громогласно возвестил Бертран, указывая на приближавшегося Леона. Тот придержал кобылу, успокаивающе похлопал её по боку и поклонился. Шляпу снимать нужды не было: Леон в самом начале прогулки прицепил её к седлу, и теперь его светлые волосы свободно трепал ветер.

— Леон Лебренн, к вашим услугам.