Дорога тайн

И вот теперь Эдвард Боншоу кое-как ковылял на своих изнеженных босых ногах, боязливо, чтобы снова не вляпаться в слоновье дерьмо, продвигаясь по аллее между палатками труппы. Айовец привалился к трансвеститу Флор, держась за нее, более крупную и сильную, чем он сам; короткое расстояние до львиных клеток, всего в двух минутах ходьбы, должно быть, показалось Эдварду Боншоу вечностью – встреча с Флор и просто мысли о ее груди и пенисе изменили траекторию его жизни.

Эта прогулка к львиным клеткам была для сеньора Эдуардо прогулкой по небу. Короткое расстояние, которое миссионеру оставалось пройти, для него было равносильно ходьбе вверх ногами на высоте восемьдесят футов без сетки, – как бы ни прихрамывал айовец, это были шаги, меняющие его жизнь.

Сеньор Эдуардо вложил свою небольшую ладонь в гораздо более крупную кисть Флор; у миссионера подгибались колени, когда Флор сжимала его руку в своей.

– Правда в том, – с трудом выдавил айовец, – что я влюбляюсь в тебя.

По его лицу текли слезы; жизнь, к которой он так долго стремился, жизнь, ради которой он бичевал себя, закончилась.

– Что-то ты не очень рад этому, – заметила Флор.

– Нет-нет, я рад, я действительно очень счастлив! – улыбнулся ей Эдвард Боншоу. Он начал рассказывать Флор, как святой Игнатий Лойола основал приют для падших женщин. – Это было в Риме, – всхлипывал Эдуардо, – где святой объявил, что пожертвует своей жизнью, если сможет уберечь от греха хоть одну проститутку на одну ночь.

– Я не хочу, чтобы ты жертвовал своей жизнью, идиот, – сказала ему проститутка-трансвестит. – Я не хочу, чтобы ты спасал меня. Думаю, для начала ты должен оттрахать меня. Давай начнем с этого и посмотрим, что из этого получится, – сказала Флор айовцу.

– О’кей, – согласился Эдвард Боншоу, опять чуть не падая; его пошатывало, но страсть берет свое.

Мимо них по аллее вдоль палаток труппы пробежали девушки-акробатки; зеленые и синие блестки на их трико мерцали в свете фонарей. Затем, но не бегом проследовала Долорес; она шла быстро, приберегая бег для тренировок, приличествующих суперзвезде «Прогулки по небу». Блестки на ее трико были серебряными и золотыми, а на щиколотках у нее были серебряные колокольчики; когда Долорес проходила мимо, колокольчики позвякивали.

– Шумная, назойливая шлюха! – крикнула Лупе вслед красотке-акробатке. – Это не твое будущее – забудь об этом, – только и сказала Лупе Хуану Диего.

Впереди виднелись львиные клетки. Львы проснулись – все четверо. Глаза трех львиц настороженно следили за идущими по цирковой аллее. Угрюмый самец Омбре, прищурившись, смотрел на приближающегося укротителя львов.

Идущим по оживленной аллее могло показаться, что мальчик-калека споткнулся, а его младшая сестра схватила его за руку, чтобы он не упал, а кто-то, более пристально наблюдавший за детьми свалки, мог вообразить, что хромающий мальчик просто наклонился, чтобы поцеловать сестру в висок.

На самом же деле Хуан Диего начал шепотом говорить на ухо Лупе:

– Если ты действительно можешь сказать, о чем думают львы, Лупе…

– Я могу сказать, о чем ты думаешь, – прервала его Лупе.

– Ради бога, будь осторожна, не спеши говорить, о чем думают львы! – поспешно прошептал Хуан Диего.

– Это ты должен быть осторожен, – сказала Лупе. – Никто не понимает, что я говорю, пока ты не переведешь им, – напомнила она ему.

– Только заруби себе на носу: я не занимаюсь планом твоего спасения, – говорила Флор айовцу, который разразился слезами – то ли слезами счастья, то ли слезами душевного раздрая, то ли просто слезами. Другими словами, это был безутешный плач – иногда страсть берет свое, заставляя вот так проливать слезы.

Их небольшая группа остановилась перед клетками со львами.

– Hola, Омбре, – сказала Лупе льву.

Не было никаких сомнений, что большой представитель кошачьих смотрел на Лупе – только на Лупе, а не на Игнасио.

Возможно, Хуан Диего набирался необходимой смелости, чтобы стать небоходцем; возможно, в этот момент он верил, что у него ее хватит. И в самом деле, стать Диво-мальчиком казалось вполне возможным.

– Что вы теперь думаете насчет ее умственной отсталости? – спросил мальчик-калека укротителя львов. – Вы же видите – Омбре знает, что она умеет читать мысли, согласны? Она настоящая, – добавил мальчик. Он и вполовину не был уверен в том, что говорил.

– Только не пытайся меня надуть, ходок по потолку, – сказал Игнасио Хуану Диего. – Никогда не ври мне о том, что говорит твоя сестрица. Я узнаю, если ты мне соврешь, палаточный ходок-практикант. Я и без нее могу прочитать, что у тебя на уме, – добавил укротитель львов.

Когда Хуан Диего посмотрел на Лупе, она ничего не сказала – даже не пожала плечами. Девочка сосредоточилась на льве. Даже для самого случайного человек на цирковой аллее было очевидно, что Лупе и Омбре полностью настроены на мысли друг друга. Старый лев и девочка не обращали ни на кого внимания.

20 Casa Vargas [41]