Дорога тайн

Это, что ли, Кларк Френч или его жена-филиппинка раззвонили всем о желании Хуана Диего засвидетельствовать свое почтение героическому отцу доброго гринго? Это сам Хуан Диего всем раззвонил, издавна имея личную причину приехать в Манилу. И пускай благонамеренный Кларк Френч в порыве личной преданности сделает миссию Хуана Диего в Маниле всеобщим достоянием!

Ничего удивительного, что Хуан Диего был зол на Кларка Френча. Хуан Диего не имел ни малейшего желания ехать в Бохол; он едва понимал, что такое Бохол и где он находится. Но Кларк настаивал на том, что его уважаемый наставник не может остаться один в Маниле в канун Нового года.

– Ради бога, Кларк, – я почти всю жизнь провел один в Айова-Сити! – сказал Хуан Диего. – Когда-то и ты был один в Айова-Сити!

А, да, возможно, благонамеренный Кларк надеялся, что Хуан Диего встретит свою будущую жену на Филиппинах. Только посмотрите, что случилось с Кларком! Разве он не встретил кое-кого? Разве Кларк Френч (возможно, благодаря своей жене-филиппинке) не был безумно счастлив? По правде сказать, Кларк был безумно счастлив и когда пребывал один в Айова-Сити. Хуан Диего подозревал, что Кларк счастлив благодаря своей вере.

Должно быть, это филиппинская семья его жены, – видимо, это они сделали большое дело, пригласив Хуана Диего в Бохол. Но, по мнению Хуана Диего, Кларк был способен сам сделать большое дело и помимо них.

Каждый год филиппинская семья Кларка Френча занимала приморский курортный отель на пляже близ залива Панглао; они снимали весь отель на несколько дней после Рождества до первого дня нового года включительно.

– Все номера в отеле наши – никаких посторонних! – сказал Кларк Хуану Диего.

Идиот, это я посторонний! – подумал Хуан Диего. Кларк Френч будет там единственным человеком, которого он знал. Естественно, образ Хуана Диего как убийцы бесценной подводной жизни будет предварять его появление в Бохоле. Тетушка Кармен все узнает; Хуан Диего не сомневался, что хозяйка экзотических питомцев каким-то образом вступит в контакт с мурено-угрем. Если уж сеньор Моралес возбудился, то неизвестно, чего можно было ожидать от тетушки Кармен – предположительно самой миссис Мораль.

Касательно собственного гнева, Хуан Диего знал, что скажет на этот счет его любимый врач и близкий друг доктор Розмари Штайн. Она, конечно, указала бы ему, что гнев, который он выплеснул из себя в лифте и который все еще испытывал в данную минуту, был признаком того, что половины таблетки лопресора недостаточно.

Разве душивший его гнев не был верным признаком того, что его тело вырабатывает больше адреналина и задействует больше адреналиновых рецепторов? Конечно да. И конечно же, вследствие принятия правильной дозы бета-блокаторов наступила вялость – и кровоснабжение конечностей ослабло, в результате чего у Хуана Диего стали холодными руки и ноги. И конечно, таблетка лопресора (целая таблетка, а не половина) потенциально могла вызвать у него такие же тревожные и яркие сны, как и тогда, когда он полностью отказывался от бета-блокаторов. Это действительно сбивало с толку.

Однако у него было не только весьма высокое кровяное давление (170 на 100). Разве один из предполагаемых отцов Хуана Диего не умер от сердечного приступа еще молодым – если верить матери Хуана Диего?

А потом с Эсперансой случилось то, что случилось. Надеюсь, это не мой следующий тревожный сон! – подумал Хуан Диего, зная, что эта мысль поселится у него в голове и теперь почти наверняка приснится. Помимо того что случившееся с Эсперансой повторялось снова и снова в мыслях Хуана Диего и в его памяти.

– Ничего не поделаешь, – громко сказал Хуан Диего.

Он все еще был в ванной, все еще приходил в себя после смытого в унитаз морского конька, когда, обнаружив не принятую половину таблетки лопресора, быстро проглотил ее и запил стаканом воды.

Неужели Хуан Диего сознательно шел на притупление чувств до конца дня? И если Хуан Диего примет полную дозу бета-блокаторов сегодня вечером в Бохоле, не ждет ли его снова приступ тоски, инертности, абсолютной вялости, на что так часто жаловался он доктору Штайн?

Надо немедленно позвонить Розмари, подумал Хуан Диего. Он понимал, что нахимичил с дозой бета-блокаторов; возможно, он даже понимал, что склонен постоянно менять дозу, как ему заблагорассудится, из-за искушения манипулировать результатами. Он прекрасно знал, что должен блокировать адреналин, но ему по жизни не хватало адреналина, и он также понимал, что хочет больше. Не было никакой веской причины, почему Хуан Диего не позвонил доктору Штайн.