Дорога в бесконечность

— Да бросьте вы, девочки, его слушать! — встряла, как всегда неугомонная, Дарья. — Коровы не доеные стоят, а он нас какой-то эпидемией пугает. Пошли работать…

Звонко гремя сверкающими в лучах только-что проснувшегося солнца, подойниками, доярки смело вошли к своим заждавшимся бурёнкам…

— А что я начальству скажу? — уже совсем потухшим голосом растерянно произнёс зоотехник.

— А ты чего в такую рань поднялся, товарищ Макар Макарыч? — вдруг услышал он почти над самым ухом знакомый голос скотника. — Или снова пришёл Машке прививку делать?

Минуты через две «Ява» зоотехника уже скрылась за ближайшим поворотом деревенской дороги.

— Ну, бабы, вы и даёте — добродушно сказал Иван, привычно берясь за лопату. — Такого страху нагнали, пока жив, век помнить буду. Небось опять Дарьины штучки?..

— Ошибся, Ванечка — впервые при посторонних, так, почти ласково прозвучал откуда-то Дарьин голос. — На этот раз Наталья наша отличилась, зря что-ли она в городе на парикмахера училась? Вот и предложила шутки ради коровам педикюр сделать. Красиво, не правда ли, получилось. А краски красной аж целое ведро оказалось.

— И на рогах, значит, тоже педикюр сделали?

— А это уж персонально для тебя с Фёдором. Подумали, что вы хоть со страху, пить бросите…

— Теперь уж точно брошу — пробурчал Иван, забрасывая в тачку очередную порцию навоза…

1987 г.

Сон в руку

Ночью счетоводу Петрову приснился странный сон. Будто стоит он на кладбище. Вокруг женщины — всё в чёрном. Угрюмые мужики с непокрытыми головами. И тишина такая, что в ушах засвербило… Это опять не к месту — был будильник.

— Будь ты неладен — пробурчал Петров не открывая глаз, пытаясь отыскать рукой надоевшего звонаря, и одновременно досматривая странный сон.

Но сна как не бывало…

За много лет работы в колхозной конторе Петров привык к порядку. На работу не опаздывал. На работе кроме сложения, вычитания, умножения и деления ни чем иным, как некоторые, не занимался, словно в голове у него не мысли были а сплошные цифры. Даже по дороге на работу то дебет с кредитом сводил, то баланс обсчитывал. Но сегодня странный сон никак не выходил из головы. Петров даже было попытался вспомнить лица в ночной похоронной церемонии, но кроме небритой физиономии вечно пьяного сторожа, или как его все в деревне называли — «ночного директора», никого так и не вспомнил.

— Странно, а Митрич тут причём? — размышлял не в в меру разволновавшийся счетовод. — Значит, не начальство хоронили. Тогда кого?

Но ответа, по-прежнему, не находил.

В дверях в контору Петров по-привычке столкнулся с уборщицей Аграфеной Ивановной, и по той же привычке опрокинул ведро на собственные, давно не видевшие смазки и ремонта, штиблеты. Привычно получив своё от возмущённой уборщицы, прозванной конторским народом за крутой нрав «Мегерой», Петров хотел было, как обычно, по тихому скрыться за обитой коленкором дверью с табличкой «Счетовод Петров П. П.», но в нерешительности остановился и в не свойственной ему манере спросил:

— Мегера Ивановна, а вы в сны верите?

И не дожидаясь ответа, сказал как бы себе:

— А если покойник приснился, к чему бы это?

— А я пошто знаю — огрызнулась всё ещё рассерженная Аграфена Ивановна, — если покойник, значит, к покойнику…

— А кто-то должен умереть? — рассеянно спросил Петров.

— Пока денег не собирали — проворчала уборщица. — По мне хоть кто, а я больше рубля не дам. В прошлом месяце на целую трёшку разорили, на венок говорили, а я покойника и в глаза не видела…

— Не на венок, а на цветы — поправил Петров, — а цветы те наши подшефные пионеры не покойнику, а к памятнику возложили…

— Мне без разницы. Сначала похоронить надо, а потом цветы к памятнику возлагать, а я на ту трёшку полмесяца прожить могла…

— Заладила про свою трёшку — почему-то неожиданно разозлился Петров, но удержав в себе возмущение непатриотичностью собеседницы, скрылся за дверью с табличкой.

В комнате у чуть теплившейся печи, прямо на служебной скамье, спал, свернувшись калачиком, сторож Митрич. Запах перегара свидетельствовал — ночная вахта прошла без происшествий.

Причесав перед засиженным мухами зеркалом редкие волосы и растрёпанные мысли, Петров привычно уселся за рабочий стол, покрытый, пусть не новым, но зато, как полагается, чем-то красным и принял начальствующий вид. Наступило время утренней побудки Митрича.

Кстати, о Митриче. В колхозной конторе он был человек просто незаменимый и пунктуальный, ничуть не меньше восседавшего за столом счетовода. Сколько бы он не выпил накануне, но просыпался всегда вовремя и пить начинал во внерабочее время начальства. Так что на службе был фактически круглосуточно.

На этот раз происходило что-то не ладное. Тихий сап Митрича вдруг совсем стих, но сторож не просыпался.

— Помер — первым делом подумал счетовод и так испугался своей собственной мысли, что спина сразу стала мокрой. — Вот тебе и сон…

Подойдя к сторожу, Петров осторожно потрогал его рукой.

— Холодный уже!