Дорога в Бородухино

Вера Глебовна сидела, вытянув ноги, прислонившись к стене, уставившись невидящим взглядом в угол избы, где тлела лампадка перед старой, потемневшей иконой божьей матери, а в голове толчками, причиняя боль, билось одно — опоздала, опоздала… и все напрасно… Напрасна эта дорога в Бородухино. Не увидела. Ничего не сказала. И Андрей ушел на фронт, не простившись с матерью, и она не знает, каким он ушел…

В избу без стука зашла закутанная в платок девушка и, остановившись, молча смотрела на Веру Глебовну большими, широко раскрытыми глазами.

— Вот приехала… — кивнула на гостью хозяйка.

— Мне сказали: кто-то городской в ваш дом вошел… Вот и прибежала,девушка продолжала смотреть на Веру Глебовну внимательно и немного смущенно. В руках у нее тихо покачивался какой-то узелок.

— Присаживайся, Танюша, в ногах правды нет, — предложила хозяйка дома.

— Спасибо, тетя Нюша, — девушка взяла табурет, поставила его около Веры Глебовны и села напротив нее. — Вера Глебовна, — начала она. — Я — Таня… Андрей наказал мне покормить вас и… вообще поговорить с вами, — она на минуту замолкла, а потом, смущаясь, добавила: — И поцеловать за него, — она приблизилась, прижалась губами к лицу Веры Глебовны и заплакала.

И Вера Глебовна, поняв, что эти девичьи губы, наверно, целовал Андрей перед своим уходом, тоже не выдержала и, обняв девушку и прижав ее к себе словно родную, тоже разрыдалась.

— Так-то оно лучше — поплакать-то, — сказала хозяйка и вышла.

— Спасибо вам, Таня… — прошептала Вера Глебовна, когда обе они выплакались. — Скажите, каким был Андрей эти дни?

— Веселым.

— Как — веселым?

— Да. Когда они оружие получили, ходил с нашими деревенскими ребятами ящики с патронами разыскивать, которые наши при отходе спрятали. Потом мишени из газет старых сделал, фрицев на них нарисовал, и всем взводом ходили этих фрицев стрелять. И меня из автомата учил. Переживал только, что вы приедете и вдруг уже не застанете его. Столько сил потратите, намучаетесь, а зазря… Да что я, Андрей ведь покормить вас велел, — она стала развертывать узелок. — Тут картошка у меня горячая, хлеба немного Давайте, пока не остыло.

— Ты что, Таня, разве у меня такого угощения нет? — сказала вошедшая хозяйка. — Вот только из печки картоху вынула. Садитесь за стол.

— Не знаю, смогу ли есть, — сказала Вера Глебовна.

— Танюша, может, дровишек мелких принесешь, кипяточку разогреем?

Когда Таня вышла, хозяйка подсела к Вере Глебовне и быстро заговорила:

— С Танюшей-то чуть беды при немцах не вышло. Приглянулась она одному, покоя ей не давал. Мы ее всей деревней прятали. То в одном доме ночевала, то в другом. А перед уходом ихним в лесу пряталась. Цельных две ночи в лесу провела. Страх-то какой. Грозился этот немец ее с собой увезти… А сынок ваш ей сразу понравился. Зашла ко мне ненароком, увидела его и зачастила. Но ничего, конечно, промеж их не было. Танюша — девушка с понятием, десятилетку окончила. Не какая-нибудь… Уж и ревела она вчера ночью, уж убивалась. Мать ее уговаривает: чего ты, дурочка, он же московский, если живым и останется, не к тебе вернется, а к своим городским подастся…

— Главное — вернуться, — вздохнула Вера Глебовна

— Это оно так. Далеко еще загадывать. Войне пока ни конца ни краю. От моих вот никаких известиев…

— Они воюют?

— А как же… И муж, и сын… И ни слуху ни духу.

Таня принесла охапку дров и стала растапливать печь.

— Таня, а больше ничего Андрей не просил вас передать мне? — спросила Вера Глебовна.

— Нет. Он говорил, правда, что ему так много надо сказать вам при встрече… Но чтоб передать? Нет, — помотала она головой.

— Странно… А о своем отце он вам ничего не говорил?

— Нет, Вера Глебовна, а что?

— Ничего, просто так поинтересовалась…

Хозяйка вынула из печки кипящий чайник и пригласила к столу.

— Я привезла кое-что, — засуетилась Вера Глебовна, начав развязывать рюкзак. — Вот к чаю… Есть даже бутылка вина. Везла для Андрея, но теперь можно…

— Не надо вина, Вера Глебовна, — остановила ее Таня. — А вдруг…

— Что вдруг?

— Вдруг он вернется?… — сказала Таня.

— Разве это может случиться? — со вспыхнувшей надеждой спросила Вера Глебовна и затаила дыхание.

— А вдруг? — с упрямой ноткой повторила Таня.

Чай пили без заварки, простой кипяток, но зато с шоколадом. На каждую кружку — по квадратной дольке. Дымилась горячая картошка, лежали привезенные Верой Глебовной хлеб и галеты. Поставила она и бутылку вина, но ее никто не стал раскупоривать.

— Не все они, немцы, фашистами были, — сказала хозяйка.

— Что вы, тетя Нюша! — оборвала ее Таня. — Все они фашисты. Один, может, на тысячу — человек, а остальные…

— Знаете, по дороге сюда в лесу я встретила очень странного человека,только сейчас вспомнила Вера Глебовна о встрече.

— В полушубке? В ремнях? — быстро спросила Таня.

— Да.

— На лыжах?

— На лыжах, — подтвердила.она, с удивлением глядя на взволнованное Танино лицо.

— Это немец! Господи, это немец был, Вера Глебовна!

— Что вы, Таня! Каким образом могут быть тут немцы?

— Немец это! — повторила Таня. — Сейчас расскажу вам все…