Дорога в Эсхатон (СИ)

Поединщики вышли на позицию. Соперники Артёма не торопились поднимать луки, оттягивая время тщательным осмотром оружия и стрел, топтанием на месте и украдкой посматривая друг на друга. Все видели, что идёт некая позиционная игра, выжидание, в которой только Артём не участвовал. Он поднял лук, натянул тетиву, взглядом приблизил к себе красное пятно на мишени и выстрелил. Стрела с громким стуком воткнулась точно в центр. Артём замер, ожидая возмущённых возгласов, но над ристалищем стояла тишина. Не давая себе задуматься, он зарядил вторую стрелу, вбил её вплотную к первой и туда же присоединил третью. Только сейчас до него донеслись восторженные крики. Он оглянулся и увидел изумлённые лица, потом посмотрел на соперников. Слева от него стрелял Бажен. Его первая стрела уже торчала в красном пятне, но вторая воткнулась рядом. Белокурый Бажен заволновался, его щёки ярко закраснелись, он озирался на соперников, и тяжело дышал. Стоян справа внешне был спокоен и собран, несмотря на то, что первая стрела воткнулась рядом с красным пятном. Без суеты и промедлений он поднял лук и выпустил вторую, она легла точно в цель, не теряя темпа, он также точно выпустил и третью стрелу. Только после этого Ратимир, стоящий крайним справа, поднял лук. Целился долго. Стрела со свистом понеслась к мишени и воткнулась во второй красный круг. Бажен это увидел и заметно повеселел, его третья стрела легла точно в цель. Трое поединщиков уже отстрелялись, остались только два выстрела за Ратимиром. Над ристалищем вновь воцарилась тишина. Артём перехватил злорадный взгляд Ратимира и сразу всё понял: коварный и могучий воин специально выбрал его для состязания на мечах! Словно подтверждая эту догадку, Ратимир отправил следующие две стрелы во второй и третий круг мишени. Он стал самым плохим стрелком, но получил право на поединок со слабым мечеборцем. Как же иначе он мог думать про пришельца из внешнего мира? На лице Ратимира расплылась довольная ухмылка. Странно, но Артём не испугался, внутри него было необыкновенное облегчение, обереги не среагировали на него, ура, ура! Он чувствовал в себе прилив сил и готов был сражаться теперь с кем угодно. Украдкой Артём рассматривал кряжистого Ратимира, тот стоял возле своей скамьи и ловко помахивал богато украшенным камнями и золотом мечом. "Так, — размышлял Артём, — силы в нём немеренно, скорее всего на неё и надеется, хотя, и двигается складно. — Артём мысленно усмехнулся. — Ясное дело, не просто так красуется, меня стращает. Есть чего испугаться, даже если плашмя огреет, мозги помнёт. Надо надеть шлем. Ничего, — подбадривал он себя, — мои мастера именно к таким схваткам меня и готовили: сила против ловкости и быстроты. Ишь, хитроумный, Ведану у меня захотел отнять?!". При мысли о княжне в душе забурлил огонь, руки сжались так, что хрустнули костяшки.

Из-за спины вынырнул Перята.

— Княжич, тебя пресветлый зовёт!

— Иду.

Пока Артём шагал к трону, ловил на себе множество взглядов, непонятным образом в его уши вливался человеческий гомон, в котором восхищение смешивалось с неприязнью, он ведь пока чужак, хоть и сын почитаемого героя. Вадимир встретил его с улыбкой. Сбоку косились именитые князья, лица у них были нахмуренные, серьёзные.

— Молодец, княжич! Где ты так научился стрелять из лука?

— В тире.

— Артём, — сказал подошедший Ведагор, — пресветлые князья, гости наши, поздравляют тебя с победой.

— Спасибо.

— Биться на мечах тебе придётся с Ратимиром, сыном князи Ряхи.

— Да, я знаю.

— Он сильный воин, — заметил Вадимир.

— Я вижу, пресветлый.

— Не страшно?

— Страшно Ведану потерять.

— Хорошо сказал, — он посмотрел на отца и кивнул.

— Артём, — заговорил тот, — У тебя, как у победителя, есть право выбора: сразу на ристалище выйти или после поединка Бажена и Стояна.

— После.

— Что ж, разумно.

— Пресветлый, дозволь отойти ненадолго.

— Куда?, — Артём красноречиво скорчил физиономию и князь сразу понял. — Ах, да, иди, я подожду объявлять. Перята, проводи.

Писарь выскочил вперёд и поклонился. Они вышли за ворота и пошли по утоптанной тропе к холму, поросшему молодыми берёзками. Артём остановился.

— Княжич, мы ещё не дошли, — удивился Перята, — тебе за холм надо.

— Ничего, и здесь хорошо.

Не обращая внимания на вытянувшуюся физиономию писаря, Артём отбежал на несколько шагов и, прикрыв глаза, расслабился, вспоминая знакомый рисунок движений, которому столь долго и жёстко обучал его отец. Надо привычно отдаться этому рисунку движений… Артём слегка присел, выдвинул чуть вперед полусогнутые левую ногу и левую руку, задрал плечи и тут же начал вихрь стремительных каскадов движений: выпадов, прыжков, стелящихся у самой земли уклонов, таких разных, но связанных тонкой гармонией. Всё, Артём застыл, с наслаждением ощущая энергию, бурлящую внутри, главное, чтобы она не выплеснулась наружу, не напитала светом оберег на груди.

Он подошёл к остолбенелому писарю.

— Пошли, Перята, теперь я готов.

— Э,э, княжич, что это было?, — пролепетал писарь.

— Разминка.

— Я никогда такого не видел.

— Просто каскад движений…