Дорога в Гандольфо

Он снова прошел в комнату и внимательно исследовал занавески. Как сказала бы его мамаша в Квинси, они были очень эластичны. Шелковые, волнистые и на вид не очень прочные. Выбирай же, Сэм!.. Но и выбор номер два был им отброшен.

Тут он обратил внимание на простыню на постели. Зазывные же взгляды Регины, которая, проснувшись, сбросила с себя одеяло, проигнорировал. В голове билась лишь мысль: простыня и занавески могли бы в определенных комбинациях заменить одежду.

Выбор номер два был им реабилитирован, хотя и в модифицированном виде.

На повестке дня – боевая форма одежды.

Впрочем, это проблематично. С формой, по-видимому, ничего не выйдет, остается просто одежда.

Однако, решил Сэм, не отвергая вновь выбора номер два и считая его вполне реалистичным, следует в то же время рассмотреть и варианты номер три и номер четыре. И если принять их к исполнению, то, возможно, успокоится наконец и его ноющий желудок. Он обежит вокруг Махенфельда в то и дело сползающих с талии трусах или же попытается натянуть на себя одну из ситцевых одежек Джинни и даже застегнуть металлическую «молнию».

Бегущий человек, несомненно, привлечет внимание и развевающимися по ветру трусами, и платьем Джинни. Но вовсе не исключено, что кто-то примет его наряд за последний крик парижской моды… Нет, уж лучше подумать о вариантах номер пять и номер шесть.

Впрочем, все это чепуха!

Ему необходимо сохранять хладнокровие, взять себя в руки, обдумать спокойно. Неторопливо.

Он не мог и мысли допустить о том, чтобы такая мелочь, как одежда, сорвала его план изолирования замка от внешнего мира. Как бы поступил в данной ситуации Хаукинз? И какое из своих дьявольских изречений употребил бы в отношении тех, кто должен покинуть Махенфельд?

Вспомогательный персонал! Именно так!

Сэм снова выбежал на балкон. Человек в поварском колпаке все еще проверял счета. Это, видимо, занятие на неделю.

– Пет! Пет! – позвал его Сэм. И, перегнувшись через балконные перила, вспомнил в последний момент, что не может выпустить из рук трусы. – Эй!.. Эй, вы там! – громко прошептал он. Человек в колпаке оторвал голову от счетов и взглянул на него. Поначалу испугался, но потом на лице его появилась широкая улыбка.

– Ах, бонжур, мсье! Что вам угодно? – выкрикнул он в ответ.

Сэм поднес палец к губам и прошипел: «Тсс!» – после чего позвал его рукой.

Прежде чем приблизиться к Сэму, человек в колпаке убрал свои бумаги, не забыв сделать на них последнюю пометку. Затем, задрав голову кверху, спросил:

– Слушаю вас, мсье. Что вам угодно?

– Меня заточили здесь, сделали узником, – прошептал Дивероу с торжественной настойчивостью и как можно убедительнее. – У меня забрали всю одежду. Мне нужно во что-то одеться. Когда я спущусь вниз, я сумею отблагодарить вас и всех, кто работает с вами на кухне. Мне необходимо вам сказать нечто весьма важное. Я адвокат…

Человек в колпаке почесал плешь и произнес по-французски длинную фразу, из которой Сэм понял только слово «мсье».

– Кто?.. Что? – переспросил Дивероу и повторил: – Мне нужна одежда. Понятно? Это все, что мне необходимо. Мне нужны башмаки и брюки! Понимаете? Брюки и башмаки. Притом немедленно. Пожалуйста!

Недоумение на лице мужчины сменилось подозрительностью, а то и отвращением, подкрепленным явной враждебностью. Он поднял руку, погрозил Сэму пальцем и снова пролепетал что-то по-французски, оставшееся за пределами его понимания. Потом покачал головой и направился к ящикам с провизией.

– Погодите! Ради бога, задержитесь на минутку! – взмолился Сэм.

– Повар – француз, мой господин, но он не из тех французов, которые нужны вам, – раздался чей-то голос снизу, с балкона, находившегося под тем, на котором стоял Сэм Дивероу. Говоривший был огромным лысым мужчиной с широченными плечами. – Вы думаете, что сделали ему очень выгодное предложение. Но, уверяю вас, оно его не заинтересовало.

– Какого черта! Кто вы такой?

– Мое имя не имеет значения. Я покину замок, как только появится новый владелец Махенфельда. А до той минуты я буду выполнять неукоснительно все его указания. И в них, кстати, отсутствует пункт о вашем одевании.

У Дивероу появилось непреодолимое желание опустить свои трусы и повторить то, что в свое время сделал Хаукинз в Пекине на крыше посольства, однако он сумел взять себя в руки. Да и человек на балконе под ним был громадным и наверняка не потерпел бы никаких шуточек над собой. И поэтому Сэму ничего больше не оставалось, как перегнуться через перила и заговорщически прошептать:

– Хайль Гитлер, паскуда!

Правая рука мужчины взметнулась кверху, каблуки щелкнули, будто приклад винтовки о каменный пол, и он гаркнул во все горло:

– Яволь! Зиг хайль!

– Вот дерьмо! – пробормотал под нос Сэм и вернулся в свою комнату. В гневе он сбросил трусы прямо на пол и уставился на них рассеянным взором. Конечно, там была фабричная этикетка, в этом он не сомневался, но его внимание неожиданно привлекло совсем другое.

Он наклонился и поднял трусы.

– Боже, это что за игры?!