Дорога в Мустанг. Из Непальских тетрадей

Мы остановились, чтобы хоть немного отдышаться. Оказывается, и при спуске дыхание прерывается. Туг нас догнал Умакант. Губы у него были красные от сока ягод. Он протягивал нам полную ладонь ягод. Пробуем. На вкус они кисловатые и чем-то напоминают ежевику.

— Как называются эти ягоды, Умакант? — спрашиваю я.

— Ягоды, — говорит он.

— Понятно, что ягоды. Но должно же у них быть свое название?

Умакант Мишра пожимает плечами:

— Да нет! Просто ягоды.

Вот всегда так, думала я. Когда у непальца спросишь название дерева, цветка, кустарника, он скажет просто: «это дерево» или «это цветок» и т. д. Если это не священное дерево пипаль или бодхи, не прекрасный куст жасмина, лальпате и рододендрона и не любимые непальцами розы, бархотки и хризантемы, то название для них общее.

Зато как много знают о каждой травинке непальские ботаники! Например, Ананда Упадхъяй. Милый, добрый, внимательный Ананда! Теперь он уже получил диплом Трибхуванского университета. Ананда — ботаник. Еще до поступления в университет он несколько лет проработал и в ботаническом саду, и на государственных плантациях.

…Наконец спуск кончился. Последний участок его был настолько крут, что люди вырубили на тропе ступеньки. Внизу змеилась река Моди. Через нее перекинут узкий висячий мост. Дул ветер. Мост раскачивался у нас под ногами. Внезапный ветер сорвал с рюкзака Дэниэла полотенце (тот вздумал его таким образом просушить). Оно некоторое время еще кружилось в воздухе и, наконец, медленно опустилось на воду. Мы видели, как река подхватила его, завертела и быстро умчала.

Мы спустились с моста и оказались в деревне Биретанте.

Здесь прочные каменные дома с каменными заборами, мощеные улицы, несколько традиционных лавок в первых этажах домов. В них такие товары, каких нет и в Покхаре: дорогие американские сигареты, всевозможные соки, голландское пиво разных сортов.

— Чудеса экспорта-импорта!.. — вздыхали мои спутники, поглядывая на деревенские прилавки.

А чудеса объяснялись, по-видимому, тем, что Биретанте расположена на месте пересечения караванных путей. Поэтому во дворах некоторых домов стояли яки и низкорослые гималайские лошадки. А их погонщики-тибетцы отдыхали после очередного долгого прогона.

Голод давал себя знать. В одном из домов нас накормили даль-бхат-таркари и напоили чаем. Простившись с хозяевами, мы вышли на улицу и устроились на каменном барьере, чтобы немного отдохнуть. И вот тут-то вдруг выяснилось, что у нас осталось всего восемьдесят рупий.

Как могло такое произойти? Винить себя в расточительности было нельзя. Ведь вот уже который день мы питались вареным рисом и яйцами вкрутую (клубнику в «Илам багича» отведали за довольно низкую плату) и которую ночь спали на полу, в своих спальных мешках.

Мы долго советовались, что делать дальше.

— Может, вернуться? — предложил Дэниэл.

— Нет, — решительно возразила я. — С полдороги?! Не дойдя до цели?! Нет уж! Раз пошли, дойдем до конца. Любой ценой.

Дэниэл широко улыбался. И тут я поняла, что он просто устроил мне испытание.

— Что ж! Идти так идти! — радостно воскликнул он. — Но где взять деньги?

Умакант Мишра внимательно слушал нас и сосредоточенно молчал. Затем он решительно поднялся и пошел в дом, где нас только что накормили. Мы с Дэниэлом недоуменно переглянулись.

Минут через пятнадцать появился Умакант и вручил Дэниэлу сто рупий. Оказывается, он заложил свои новые часы… Выручил! Теперь можно было продолжить наш путь.

Пошел дождь. Но задерживаться в Биретанте не хотелось. Мы уходили в полосу дождя и тумана, чтобы до наступления темноты достичь ближайшего населенного пункта.

Четыре с половиной часа пути по извилистой и скользкой тропе (правда, без особых подъемов и спусков) — и вот мы уже возле деревушки Тиркхедхунге («Острокаменная»). Было очень сыро, холодно и темно. Постучали в ближайший дом. Осторожно ступая, стараясь не разбудить спящих на полу людей, хозяйка провела нас по скрипучей шаткой лестнице на второй этаж. Дощатая перегородка отделяла чердак с хламом и мешками зерна от того, что называлось «комнатой», в которой «окна» были без рам и стекол. По «комнате» гулял ветер. Возле двух «окон» стояли три ящика, покрытые матрацами, — «кровати». Мне отвели одну (за нее надо было платить), а Умакант и Дэниэл, твердо решив экономить, устроились на полу. Это бесплатно.

Хозяйка заверила нас, что клопов, блох и тараканов не водится, и мы благополучно заснули. Однако долго спать не пришлось. Шел дождь. В оконный проем, хотя и завесили его плащами, врывался холодный ветер. Измучившись и продрогнув на своей «кровати», я подумала, что мои друзья, спящие на полу, выиграли не только деньги, но и спокойный сон. Я перебралась со своим спальным мешком на пол. Действительно, дуло здесь не так сильно. Снова задремала. Но среди ночи вдруг проснулась: что-то цепкое и противное теребило мои волосы. Я громко вскрикнула. Дэниэл и Умакант стали успокаивать меня: