Дорога в Омаху

– Пожалуйста, генерал!.. Я касался исключительно вопросов тактики, мисс Редуинг… Вел речь о расстановке сил, если вам угодно… А правда, будто вы скрываете на своей прекрасной груди пластиковые бомбы? Хотел бы верить, что это не так. Думаю, наш генерал, упомянув об этом, преследовал одну цель – дать понять своим помощникам, сколь важно им находиться в состоянии боевой готовности. И не придавать особого значения вашей показной враждебности. Решение этой загадки в действительности на редкость простое.

– Ты, парень, думать, что мы мог отвлечь себя на тот, что здесь?

– Достаточно, сержант…

– Я согласный с тебе, Дези-Уно…

– «Мэри гуляет, и Дези гуляет, а ягненок ест плющ», – загорланил Сэм на песенный мотив.

– Заткнись!

– Сэмюел, прекрати это!

– Сынок, ты проливаешь свой напиток.

– Итак, дорогая моя мисс Редуинг, не будете ли вы любезны поделиться с нами вашей идеей – той концепцией, которая зародилась в мозгу моего ныне безработного служащего?

– Все очень просто, мистер Пинкус. Поскольку племя уопотами зарегистрировано как некая целостная общность, облеченным властью советом старейшин подписывается доверительный документ, в котором говорится, что все юридические вопросы, касающиеся племени, могут обсуждаться только с лицами, означенными в данной грамоте, все же остальные, поименованные в предыдущих бумагах, лишаются каких бы то ни было полномочий. Короче говоря, определяемый этой доверенностью круг лиц выступает в роли коллективного поверенного.

– Звучит довольно внушительно, маленькая леди, – заметил Хаукинз. – Но каков все-таки в этом смысл?

– А тот, генерал, – ответила Редуинг, устремив на Хаука холодный как лед взгляд своих очей, – что никто – повторяю, никто, – кроме лиц, оговоренных в доверительной записи, не имеет права принимать решений или вступать с кем бы то ни было в какие-либо соглашения по вопросам, затрагивающим интересы племени, и выступать от имени племени ради достижения своих собственных целей.

– Право, похоже, чертовски ловкая мера предосторожности! – признал Хаукинз, извлекая изо рта изжеванную сигару, и наклонил голову набок, как бы что-то обдумывая. – Полагаю, после всего сказанного вполне правомочен следующий вопрос: а заслуживают ли доверия эти доверенные лица?.. Разумеется, мисс, я не собирался каламбурить.

– Они – вне всяких подозрений, генерал. Среди них – двое юристов, несколько врачей, президент одного из международных фондов, три вице-президента ведущих банков, один или двое биржевых маклеров и пользующийся прекрасной репутацией психиатр, которому вам следовало бы показаться. Все они – подлинные отпрыски племени уопотами, и, кроме того, я – председатель этого исполнительного комитета и его официальный представитель. Есть еще вопросы?

– Да, только один: совет старейшин устраивает наличие такого комитета?

– Конечно. Старейшины прислушиваются к нашим советам, а мы незыблемо стоим на стороне интересов племени. Теперь вам должно стать ясно, генерал Хаукинз: не успеете вы сделать и первый шаг по пути практического претворения своего безумного, губительного плана в жизнь, как мы, а не вы, станем полностью контролировать ситуацию, чтобы свести к минимуму возможные вредоносные последствия ваших действий для ни в чем не повинных людей, невежеством которых вы столь бессовестно воспользовались. Короче, ваши карты биты, маньяк.

Выражение лица Хаука свидетельствовало не только об испытываемой им душевной боли, но и о глубокой личной обиде. Словно мир, который взлелеял он непрестанными заботами и безграничной любовью, вышвырнул его за борт, и вот теперь он – обездоленный, одинокий, покинутый всеми и преданный забвению старый человек, отказывающийся в силу присущей ему гордости и чувства собственного достоинства признать свое фиаско и поддаться горечи поражения.

– Прощаю вам ваши необоснованные подозрения и вашу невоздержанность в выражениях, поскольку воистину вы не ведаете, что творите, – произнес он смиренно.

– Боже мой!

– Обращение к небезызвестному сыну божьему в данном случае, возможно, было бы куда уместней, – предположил Дивероу, возвращаясь к бару.

– Ты браться за оружие, генерал? – спросил Дези-Два.

– Тогда, может быть, эти гринго пойти подышать свежий воздух, а, парень? – взглянул на Хаука выжидательно Дези-Один. – Что, если их через окно, о’кей?

– Нет, джентльмены, – возразил Мак, введя в свой голос размеренные, героико-патетические и в то же время замогильные нотки святого. – Эта потрясающая дама взяла бразды правления в свои руки и, единственное, что остается мне, – это уменьшить свою долю той тяжкой ответственности…

– Ах, вот оно что! – перебил его Сэм, мешая пальцами мартини, чтобы поймать маслину. – Уж не погребальный ли слышу я звон, ребята?

– Сынок, ты неверно меня понял.

– Я уже и так сыт по горло твоими выкрутасами, Мак. Все это неоднократно оговаривалось и раньше. Иногда, правда, я не сразу все схватывал.

– Почему бы не дать мне возможность высказать свою точку зрения, мальчик?

– Вот она – твоя кроличья кафедра, Братец Грызун! Давай начинай!