Дорога в Омаху

– В вашем иске об этом сказано не столь определенно, вождь Повелитель Грома, – заявил судья-негр, и, когда он взял со стола листок бумаги, во взгляде его промелькнуло неодобрение. – Ваш официальный поверенный – Сэмюел Лансинг Дивероу, не так ли?

– Да, так. Означенное лицо – это я, сэр, – выступил вперед Сэм и встал рядом с Хаукинзом.

– Исковое заявление составлено чертовски здорово, молодой человек.

– Благодарю, сэр, но если по-честному…

– Возможно, вам за него пустят пулю в лоб, – продолжил судья, не обращая внимания на слова Дивероу. – Однако в этой бумаге содержится некий подтекст, отдающий сарказмом. Создается впечатление, будто вы заинтересованы не столько в восстановлении справедливости, сколько в мести.

– Если возвращаться к прошлому, то, действительно, я был возмущен, сэр, когда узнал о свершившейся несправедливости.

– Вам платят не за то, чтобы вы предавались своим чувствам, господин адвокат, – проговорил судья слева, – а за то, чтобы вы в своем обращении объективно изложили суть дела. Вы же вместо этого возводите чудовищную напраслину на давно уже почивших лиц, которые, понятно, не в состоянии сказать что-либо в свою защиту.

– Мои заключения основываются на ранее неизвестных материалах, и нет ни одного факта из упомянутых мною, который не был бы подтвержден историческими документами.

– Вы что, профессиональный историк, мистер Дивероу? – спросил один из судей.

– Нет, господин судья, но я профессиональный юрист и как таковой способен представить излагаемые в документах бесспорные факты в качестве свидетельских показаний, что, я уверен, доступно и вам, сэр.

– Очень мило с вашей стороны, что вы не отказываете в этом нашему коллеге, – съязвил другой судья.

– Я никого не хотел обидеть, сэр.

– Однако, судя по вашему высказыванию, сами вы весьма обидчивы, господин адвокат, – молвила леди. – А из этого следует, что и вам ничего не стоит обидеть другого.

– Я действительно могу быть резок, но только тогда, когда имеются на то основания, мадам.

– Эту особенность вашего характера я и имел в виду, мистер Дивероу, когда говорил о саркастической тональности составленного вами заявления. У меня сложилось впечатление, что вы хотите ни больше ни меньше, как отставки части правительства, тотальной капитуляции с его стороны, что легло бы тяжелым бременем на плечи налогоплательщиков нашей страны. Учитывая объективные условия, предложенный вами путь решения проблемы нереален для нашей нации.

– Если только суд позволит мне сказать пару слов, – вмешался вождь уопотами Повелитель Грома, – то я хотел бы заметить, что сей блистательный адвокат и мой юный друг имеет репутацию человека, способного выразить в открытую благородное негодование, когда он чувствует, что для этого есть причина.

– Что?! – зашептал Сэм и ударил Хаукинза локтем под ребро. – Замолчи сейчас же!..

– Он смело берется за то, на что не решились бы и ангелы, но кто из нас смог бы осудить исключительно честную натуру только за то, что она искренне верит в конечное торжество справедливости по отношению к обездоленным? Вы, сэр, заявили, что ему платят не за то, чтобы он предавался своим чувствам. Но вами в данном случае допущена неточность, ибо ему вообще не платят: он безвозмездно тратит свое время, не рассчитывая на награды за верность своим убеждениям… И каковы же они, эти убеждения, заставившие его встать на нашу сторону? Позвольте мне попытаться объяснить вам это. Впрочем, было бы куда лучше, если бы каждый из вас лично посетил с дюжину резерваций – мест обитания индейцев. Тогда бы вы сами увидели, что сделал белый человек с нашим некогда гордым народом. И убедились бы, в какой нищете и в какой грязи приходится нам влачить свое существование и сколь, увы, беспомощны мы. Спросите себя, могли бы вы жить в таких условиях, не испытывая при этом чувства обиды? Эта земля была нашей. Когда же вы захватили ее, мы сумели как-то проникнуться сознанием того, что на ней взрастет более великая, чем мы, единая нация и что мы станем частью ее… Но этому не суждено было сбыться. Вы отнеслись к нам с полнейшим пренебрежением, отмахнулись от нас и, загнав племена наши в изолированные от внешнего мира резервации, лишили индейцев возможности внести свой вклад в прогрессивное развитие общества. Это зафиксировано в исторических документах, а посему не может быть предметом дискуссии… Если даже наш ученый адвокат и привнес в свое заявление гневные, саркастические, по вашему выражению, нотки, то это все равно не помешает ему войти в историю юриспруденции двадцатого века как Кларенс Дарроу наших дней. И, выступая от имени принесенных в жертву уопотами, я заявляю, что мы боготворим его!