Дорога в Омаху

– В зале суда, – взорвался Сэм, – я, черт возьми, знаю, что делаю! Находясь же рядом с этим чертовым подпольщиком, с этим сукиным сыном, я никогда ничего не знал и не знаю, потому что он или не говорит мне ничего, или нагло лжет!

– Неудачная терминология, молодой человек, глубоко ошибочная! Я называю это дезинформацией ради твоего же спасения.

– А я называю это дерьмом, проявлением твоего стремления довести меня до самоубийства! А теперь ответь, почему это я должен считаться автором той писанины?.. Впрочем, нет, подожди!.. Что за документ ты приписываешь мне? И с какой стати буду я отвечать за любую глупость, которая пришла тебе на ум, если мы с тобой не разговаривали в течение нескольких лет?

– Замечу объективности ради, – произнес Пинкус мягко, но уверенно, – генерал Хаукинз сказал, что ты являешься ритором того документа, только в том смысле, что вдохновлял других на его создание, оказал своего рода духовное воздействие на своих коллег, что, понятно, допускает самое широкое толкование, не исключающее и возможности ошибочной интерпретации, и, таким образом, ограничивает или полностью снимает с тебя юридическую ответственность за что бы то ни было и делает невозможным обвинение тебя в участии в работе над данным материалом.

– Прекратите играть в адвоката этого мутанта-переростка, Арон. Он знает только одно право – то, которое позволяет выдавать закон джунглей за чаепитие в английском розарии. Это настоящий дикарь, не имеющий ни малейшего представления о нравственном долге!.. Сынок, тебе надо проверить давление крови!

– А тебе – сдать свою башку в мастерскую таксидермиста: пусть сделает из нее чучело! Что же ты, черт тебя возьми, наговорил и при чем тут я?

– Пожалуйста! – снова вмешался Пинкус, с извиняющимся видом пожимая плечами и выражая поднятием бровей свое несогласие с Хауком. – Позвольте мне, как юрист юристу, дать объяснение, генерал. Это приемлемо с вашей точки зрения?

– Мы, командующие, знаем, как обращаться со своими подчиненными, сэр, – ответил Маккензи. – Откровенно говоря, я тешил себя надеждой, что вы наведете порядок в своих рядах и зашагаете вместе со мной под бой моих барабанов. Вот почему я, положа руку на сердце, раскрыл перед вами саму суть моей операции. Речь идет, разумеется, не о тактике или применяемых мною правилах игры, а о цели. Подобного рода исходная информация редко сохраняется в секрете между такими людьми, как мы с вами.

– Вы замечательный стратег, генерал! Я восхищен вами!

– Кем, им? – завопил все еще не оправившийся от шока Дивероу. – Да что он, черт побери, делает такого? Может, идет штурмовать Рим?

– Это уже в прошлом, Сэм, – отозвался спокойно Хаук. – Припоминаешь, сынок?

– Вот на эту тему прошу вас, генерал Хаукинз, не высказываться в моем присутствии, – холодно и веско произнес Арон.

– Я думал, вы все знаете…

– Вы считаете, что Сэмюел должен был рассказать мне?

– Да нет, черт возьми! Просто вы могли попытаться заставить его выступить в роли камикадзе, и нервы у него сдали: он ведь не из крепких.

– И каким бы образом удалось мне сделать это?

– Это ирландский сержант описал вашу тайную хирургическую операцию в доме Сэма: артиллеристы всегда стараются произвести на командование впечатление точным изложением событий и готовностью сотрудничать.

– Ну и?..

– Вы упомянули, что ирландец привязывал мальчика к стулу. Я тотчас же предположил, что перед тем, как начать конфиденциальный разговор с Сэмом, вы высылали сержанта, и вы подтвердили это.

– И что из того?

– Зачем было привязывать его к стулу, если он не впал в истерику, как сейчас? Да и с чего бы это столь хладнокровный слуга закона, – хотя, по правде говоря, я не заметил в Сэме такой черты, как хладнокровие, – стал бы впадать в истерику, если только ваше присутствие не вызвало в нем почему-то страстного желания посвятить вас в то, что до той поры он тщательно скрывал ото всех?

– Основываясь на вполне очевидных посылках, позволю себе заметить, что ваше дедуктивное мышление отличается остротой.

– Все вышеизложенное, а также то, что Сэм бросил трубку, не поговорив со мной, показывает, что он-то подобным мышлением не обладает. Я слышал на линии еще один голос, который тоже не смог урезонить Сэма-малыша, и, когда мы с вами встретились на парковочной площадке, я понял, что это были вы, командир Пинкус. В тот день вы орали во всю глотку. Особенно о некой нашей операции, связанной с Ватиканом.

– Сколь же много успели вы умозаключить! И в самом деле, первоклассное дедуктивное мышление! – признал свое поражение Арон, пожимая плечами.

– Сколь же много вонючего дерьма! – взревел Дивероу. – Я здесь! Я существую! Если вы уколете меня, неужто не потечет кровь?..

– Едва ли подобный эксперимент уместен, Сэмюел.

– А почему бы и нет? Я слушаю пару больных, сбежавших из психушки. Мое будущее, моя карьера, да сама моя жизнь – все это вот-вот разобьется на тысячу осколков, словно упавшее на пол зеркало.

– Очень мило, сынок! – перебил Хаук. – Выражено весьма художественно!