Дорога в рай

— Мои предки были бы просто шокированы, и слуги, уверен, этого не одобрили бы, но если я буду называть вас Жасмин, то и вы называйте меня Ричардом.

— Договорились, милорд… то есть Ричард!

Она улыбнулась, и от взгляда ее голубых глаз у графа перехватило дыхание.

— Очень любезно с вашей стороны, что приняли мое приглашение. Я не стал бы вас винить, если бы вы решили больше никогда со мной не разговаривать после моего возмутительного поведения у озера.

Жасмин, зардевшись, пригубила шерри.

Она не сомневалась, что причиной того, что у нее так бьется сердце, было спиртное. Девушка никогда не пила ничего крепче шампанского.

— Уверена, что вы просто пытались меня защитить. Но, боюсь, американки совсем не похожи на англичанок. Нас учат самих о себе заботиться.

Граф улыбнулся.

— Я все больше узнаю о характере юных американок, Жасмин! Однако меня воспитали так, что я должен во что бы то ни стало оберегать слабый пол.

Она улыбнулась и спросила:

— Вы не знаете, как чувствует себя Флоренс?

— Мне всего пару минут назад доложили, что она поправляется. Она подвернула ногу, но на ее стороне молодость и вскоре она выздоровеет.

Дверь распахнулась, и вошла Мэри.

— Ужин подан, милорд, — сказала она.

Граф с улыбкой протянул руку, Жасмин приняла ее, и они вместе вошли в столовую.

Девушка ахнула от восторга.

Комната, расположенная в одной из башен замка, была совершенно круглой. Серые стены украшали большие гобелены, пол был устлан турецкими коврами голубых, рубиновых и изумрудных оттенков.

В камине жарко пылал огонь, не позволяя холоду пробраться в комнату.

Тяжелые красные бархатные портьеры на окнах были задернуты — комната казалась отгороженной от тьмы и холода ночи.

Посреди зала был накрыт маленький круглый столик, на котором поблескивали белый фарфор с золотистой каймой, хрустальные бокалы, столовое серебро, а в центре, в глубокой вазе, стояли белые лилии и веточки остролиста — его ярко-красные ягодки резко контрастировали с белоснежными лепестками цветов.

— Кто-то от души потрудился, — улыбнулась Жасмин, когда дворецкий отодвинул для нее стул.

Граф кивнул.

— Боюсь, я разочаровываю слуг: не устраиваю приемов. Впервые за долгое время им выпала возможность продемонстрировать свои бесчисленные таланты.

Жасмин принялась за восхитительное консоме, которое только что подали.

— Вы не любите развлечения? Или живете затворником из-за того, что рядом никого нет?

— Должен признаться, что рядом со мной живет всего парочка достойных соседей. Сам я не охочусь, стреляю, только чтобы наполнить кладовую. Так что, Жасмин, в глазах общества я полный неудачник.

Жасмин не ответила, переключившись на вкуснейший морской язык в соусе из шампанского.

Когда дворецкий вышел из комнаты, Жасмин посмотрела на графа.

Он хмурился, ковыряя рыбу в тарелке.

Неужели граф опять думает о Милисенте, девушке, со смертью которой оборвалась и его жизнь, из-за чего он превратился в отшельника?

Она решила: если хочет знать ответ, есть только один способ его получить!

— Ричард, а когда была жива ваша жена, вы устраивали приемы?

Граф уронил вилку на тарелку и взглянул на гостью потемневшими глазами.

На него нахлынули воспоминания.

Он вспомнил эту молодежь, гостившую в замке неделями. Богатые бездельники, почти дети, у которых было столько свободного времени, что их интересовали только развлечения!

— У Милисенты было много друзей. Ее все любили: молодая, жаждущая приключений, не желающая прислушиваться к советам.

Жасмин сделала глоток золотистого вина.

— Похоже, вы не одобряли ее поведения?

Пламя свечей затрепетало на ветру, когда вошел дворецкий, чтобы подать следующее блюдо.

Граф угрюмо наблюдал, как перед ними поставили сладкое из яблок с кремом.

Он не подозревал, что у Жасмин такие голубые пронзительные глаза.

Казалось, она решительно бросает ему вызов. Вздернутый точеный подбородок, даже то, как она сидела — прямо и решительно, — все так отличалось от поведения манерных барышень, с которыми он встречался в последнее время!

— Она была моей женой… — Его голос едва заметно посуровел. — Слишком молода, чтобы стать графиней. Уверен, если бы она осталась жива, то приняла бы на себя нелегкую обязанность быть первой леди Сомертона. Но… — его сердце разрывалось от боли, — она погибла! И это моя вина!

Жасмин ахнула и инстинктивно потянулась через стол к его руке.

Пальцы девушки коснулись его ладони, и она почувствовала, как по телу пробежала дрожь.

— Ричард, вы вините себя в ее смерти?

Граф посмотрел на гостью, глаза его потемнели.

— Больше всего на свете Милисента любила ездить верхом и охотиться. Пока я был в Лондоне, она купила новую лошадь у продавца, которому я не доверял. Я умолял подумать дважды, но она не послушалась.

Повисло молчание. Жасмин хотела было заговорить, но что-то ее удерживало. У нее было такое чувство, что если он не расскажет ей сейчас — не расскажет никогда.

Наконец граф продолжил: