Дорога в Рим

Йовина разочарованно удалилась в коридор: раз ты не хозяйка заведения, приходится подчиняться. Фабиола тут же ввела Антония в кабинет.

— Присядь и выпей вина, господин. Я приведу девочек покрасивее.

Антоний движением плеч скинул плащ и остался в простой военной тунике с кожаным поясом, на котором висел разукрашенный кинжал.

— Мы раньше встречались?

— В Галлии. После Алезии, — ответила Фабиола, краснея, как девчонка. Как она умудрилась не заметить тогда его непринужденного изящества? Слишком рада была вновь увидеть Брута…

— Ах да, как же. Любовница Децима Брута. — Уголки Антониевых губ дрогнули. — Теперь я вспомнил — и твою красоту, и твою растерянность перед Цезарем.

Щеки Фабиолы запылали от одного воспоминания.

— Я была слишком пьяна…

Повисла долгая тишина, они не сводили друг с друга глаз.

Фабиола не находила слов. Всю жизнь против воли спать с мужчинами и ни к кому не испытывать страсти… А теперь каждая частичка ее тела желала Антония. Прямо сейчас.

— Я приведу девочек, — пробормотала она.

Антоний словно читал ее мысли. Мягко шагнув к ней, он шепнул:

— Зачем? Мне хватит и того, что есть.

— Я владелица, — слабо возразила Фабиола. — Я не обслуживаю клиентов.

Антоний словно не слышал. Притянув девушку к себе, он уже ласкал ее полные груди и покрывал шею поцелуями.

Фабиола, опьяненная прикосновениями Антония, едва нашла силы его оттолкнуть — и сама себе поразилась: она же никогда не теряет головы! Что происходит?..

— Иди ко мне, — прошептал Антоний. — Я ведь вижу, ты хочешь…

Звук, раздавшийся где-то за порогом, спас Фабиолу от нее самой. Сдавленный кашель — или ей показалось? Поднеся палец к губам, под ухмыляющимся взглядом Антония она метнулась к выходу и распахнула дверь. Никого — ни в коридоре, ни в приемном зале. Однако по спине бежал неприятный холодок, и она нетерпеливо махнула Антонию. Случись кому-нибудь — а конкретно Йовине — подслушать их разговор, Брут немедля обо всем узнает. Дальнейшее страшно даже помыслить.

— Когда я тебя увижу? — спросил Антоний.

— Не знаю, — по-прежнему смущенно ответила девушка и вдруг, неожиданно для себя самой, поцеловала его в губы. — Здесь видеться нельзя.

— Тогда в каком-нибудь из моих владений. Я пришлю посыльного, он назовет тебе место.

Антоний, отвесив ей глубокий поклон, выглянул на улицу и, убедившись, что она пуста, скользнул наружу.

Фабиола проводила его взглядом. Ее по-прежнему переполняли радость и желание, к которым примешивался ощутимый ужас оттого, что кто-то мог подслушивать у двери кабинета. И все же от предстоящей встречи с Антонием захватывало дух.

Ее вдруг осенила мысль, на губах заиграла улыбка.

Если стать любовницей Антония, Сцевола не посмеет ей вредить.

Глава VIII РОДОС

Остров Родос неподалеку от Малой Азии

Тарквиний взбирался вверх по узкой улочке, ведущей от гавани, и в нем вскипали старые воспоминания — он бывал здесь давным-давно, еще в юности, и любил Родос больше других мест, куда его заносило после смерти Олиния. До приезда сюда он успел побыть легионером, повоевать под командованием Лукулла и Помпея в Малой Азии — воинские будни, так несхожие с прежней, спокойной жизнью на латифундии, принесли ему воинский опыт, научили дружбе, открыли другой взгляд на мир. Тарквиний криво усмехнулся: что ни говори, а те четыре года оказались не худшими в жизни. Хоть гаруспик и ненавидел Рим за все горести, которые пришлось вынести его народу — этрускам, все же за время службы он научился отдавать должное воинской сноровке римских солдат, их мужеству и безоговорочной решимости, и далее в Александрии, спасаясь от Цезаревых легионеров, не переставал ими восхищаться.

Тарквиний непроизвольно вознес благодарение Митре: пусть бог-покровитель и оторвал его от библиотечных рукописей, зато не оставил в трудный час. Когда уставший от бега Тарквиний вылетел на улицу, где уже собирались недовольные римским правлением бунтари, бегущие за ним легионеры врезались в толпу и тут же забыли и Тарквиния, и погоню. По милости богов гаруспику удалось добраться до порта и сесть на корабль. Или боги над ним лишь посмеялись?

Безоблачное небо по-прежнему не давало ни единого знака. В последние недели он чувствовал лишь одно — угрозу, собирающуюся над Римом, однако при попытке вглядеться видение исчезало, и гаруспик до сих пор не знал, кому грозит опасность: Ромулу, его сестре Фабиоле или кому-то другому из римлян. По ночам, в тяжелом тревожном сне, он раз за разом видел какое-то убийство неподалеку от Лупанария — жестокую драку, чье-то окровавленное тело, смутные фигуры, крики. Возможно, сны возвращают его к давнему убийству Целия — но зачем?

Тарквиний пожал печами. Как бы то ни было, судьба привела его на Родос, в такой же центр науки и знания, что и Александрия. Может, здесь его ждут хоть какие-то ответы.