Дорога в снегопад

– Слушайте, – сказал Алексей раздраженно, он начал уже уставать, – к чему эти разговоры? Умаров, или как его там, прицепился к девушке, она звала на помощь.

– Вот и надо было вызвать сотрудников милиции.

– Когда их было вызывать? Да, кстати, а вы сами как поступили бы? Тоже стали бы ждать сотрудников? Хотя, простите, вы же и есть сотрудник.

– Да и Ванникова – это их знакомая. Так она показала. Вы бы хоть разобрались сначала.

– Некогда было разбираться. Да и кто тут у вас разберет, кто чья знакомая. Девушка звала на помощь, не хотела с ними вступать в контакт.

– Кто может это подтвердить? – лениво поинтересовался дознаватель.

– Как кто? – удивился Алексей. – Да там народу было полное кафе. Девушки у стойки…

– Девушки у стойки, – спокойно парировал дознаватель, – ничего не видели.

– Как это не видели?

– А может и видели, но ничего не скажут. Боятся они. Им там работать. А эти там учатся.

– Боятся! – фыркнул Алексей. – А вы-то на что?

– А мы-то – на то, – пояснил дознаватель голосом, дающим понять, что Алексей забрался в священную область оперативных тайн.

Алексей не верил своим ушам.

– Ну вы даете, – только и вымолвил он.

– А почему же на родине не работалось? – вдруг спросил дознаватель с улыбкой, нехорошей своей вкрадчивостью.

– Это мы сейчас будем выяснять, кто родину больше любит? – усмехнулся Алексей.

– Ну, зачем же? – опять тонко улыбнулся дознаватель. – Это мы и так знаем. У нас сейчас политика такая: у папы гражданина Умарова, и у твоего папы, и у папы Ванниковой – одна родина на всех.

– Слушай, друг, если уж мы на «ты», что я расскажу тебе про своего папу, – резким голосом перебил его Алексей. – Мой папа самых честных правил, как тот дядя, слышал, наверное, в школе проходили? Он очень любил свою родину, хотя работал простым инженером. По холодильным установкам. Однажды он приехал на дачу, выпил с горя водки и у него не выдержало сердце. Папе-то было уже пох, а мне в два с половиной года весьма чувствительно. А знаешь, почему с ним такое случилось? Потому что всей Россией сверху донизу правят такие, как ты. А подробностей тебе знать не надо. Тебя тогда еще и на свете не было.

Дознаватель отпрянул к спинке своего кресла, словно на него внезапно плеснули какой-то жидкостью. Он не ожидал столько неожиданной злобы, причем злобы действенной, чья воля, он чувствовал это, в эту минуту была сильнее не только его собственной, но и даже той силы, которую он по долгу службы мог призвать на противоборство за нанесенное ему оскорбление. Он несколько повернулся в кресле и даже скосил глаза на портрет президента, то ли испрашивая инструкции, то ли просто призывая в свидетели своей полной неспособности поступить решительно в этом внезапном нештатном всплеске, в общем-то, чисто деловой беседы, который сам отчасти и спровоцировал. Может быть, только в этот миг до него дошло, что он и впрямь почти в два раза младше Фроянова и совершенно ничего о нем не знает, кроме того, что тот сам написал по сути дела на выданных ему листах. Да он и плохо понял, что, собственно, хотел сказать ему Алексей, почувствовал только неприязнь, исходящую от него.

– В непростое время живем, – согласился он. – А разжигать межнациональную рознь все равно не надо.

– А я разжигал? – усмехнулся Алексей.

– Да вот, – дознаватель изобразил на своем лице самое неподдельное сожаление и извлек из ящика стола лист бумаги, исписанный неуклюжим крупным почерком, – свидетели показали, что вы называли граждан Умарова, Исмаилова и Гайсанова кавказскими зверями.

– Кавказскими?

– Да.

– Зверями?

На этот раз дознаватель рта не разомкнул и только согласно покивал.

– А еще, как бы это сказать поприличней, – добавил он, – в нецензурных выражениях предлагали им покинуть Москву. Тоже показания имеются.

– Красиво работаете, – сказал Алексей. – А еще кто это показал, кроме самих, так сказать, зверей?

– Статья такая есть в уголовном кодексе, двести восемьдесят вторая, часть первая, разжигание межнациональной розни, – вместо ответа сказал дознаватель. – Не слыхали?

– Да нет, не приходилось.

– Напишем-ка мы отказной материал, – задушевным голосом предложил дознаватель. – Чего тут мудрить?

Они посидели в молчании.

– Так я вас так понял, – сказал дознаватель, аккуратно постучав двумя сложенными листами объяснительной о столешницу, – что будем писать отказной материал?

Алексей хотел было заупрямиться, но мысль о Кире, о Кашгаре остудила его возмущение.

– Правильно поняли, – подтвердил он. – Будем писать отказной материал, потому что есть на свете одна девушка… одна молодая женщина. Женщины, знаете, смягчают наши души. Суровых бойцов. Так что благодарности от гражданина Умарова ей, этой незнакомке – не стану имя называть, – пояснил Алексей, – не требуется. Потому что у меня сложилось впечатление, что гражданин Умаров не силен в этикете.

И все-таки надо признать, что доктор биологии Алексей Фроянов и дознаватель УВД «Ломоносовский» Артем Калайдо расстались довольно миролюбиво.

* * *