Дорога в тысячу ли

Она махнула рукой, и служанка отступила от двери. Сонджа поняла, что это хозяйка дома.

— Ко Хансо, пожалуйста, — сказала она по-японски очень старательно. — Пожалуйста.

— Кто вы?

— Меня зовут Боку Сонджа.

Жена Хансо, Миеко, кивнула. Нищая была кореянкой и хотела денег. После войны корейцев осталось в Японии много и они сделались совершенно бесстыдными, а муж относился к соотечественникам слишком мягко. Она не осуждала его щедрость, но не одобряла дерзость нищих. К тому же вечер — неподобающее время для женщин любого возраста, чтобы ходить по чужим домам с просьбами.

Миеко повернулась к девушке-служанке:

— Дай ей то, что она хочет, и отправь ее прочь. На кухне есть еда, если она голодна. — Муж сделал бы так, и ее отец тоже верил в гостеприимство по отношению к бедным.

Служанка поклонилась, и хозяйка развернулась, чтобы уйти.

— Нет, нет, — сказала Сонджа по-японски. — Нет денег, нет еды. Говорить Ко Хансо, пожалуйста. Пожалуйста. — Она сложила руки, словно в молитве.

Миеко подумала, что корейцы могут быть настойчивыми, как непослушные дети. Им чуждо спокойствие японцев. Ее дети были наполовину этой крови, но, к счастью, они не повышали голоса. Ее отец любил Хансо, утверждая, что он не похож на других, что он настоящий человек и позаботится о ней. Ее отец не ошибся. У нее и ее дочерей было огромное богатство — в Швейцарии, а также скрытое в каменных стенах этого дома.

— Как ты узнала, что он здесь живет? Откуда ты знаешь моего мужа?

Сонджа покачала головой. Она поняла слово «муж». Его жена была типичной японкой лет шестидесяти, она заметно поседела и коротко стригла волосы. Она оставалась очень красивой, с большими темными глазами, окаймленными необычайно длинными ресницами. Изящное зеленое кимоно, тщательно подобранная помада. Женщина выглядела как образец японской красавицы.

— Позови мальчика-садовника. Он говорит по-корейски, — распорядилась Миеко, обращаясь к служанке, а левой рукой велела Сондже оставаться у двери.

Она отметила грубую и изношенную одежду из хлопка, испорченные работой руки. Кореянка не была старой, в ее глазах оставалась какая-то притягательность, но красивой ее тоже не назовешь. Недостаточно привлекательна, чтобы быть шлюхой Хансо. Насколько знала Миеко, все потаскушки Хансо были японками, некоторые моложе их дочерей. И они умели одеваться.

Мальчик прибежал с заднего двора, где занимался прополкой, и робко замер у двери.

— Да, госпожа, — сказал он, поклонившись хозяйке дома.

— Эта женщина — кореянка, — сказала Миеко. — Спроси у нее, откуда она узнала, где живет господин.

Мальчик взглянул на Сонджу, которая выглядела испуганной. На ней было светло-серое пальто поверх простой рабочей одежды. Она выглядела моложе его матери.

— Госпожа, — вежливо обратился он к Сондже, стараясь не тревожить ее. — Чем могу помочь вам?

Сонджа улыбнулась мальчику, увидев беспокойство в его глазах, и вдруг почувствовала, что плачет. В нем не было твердости служанки и хозяйки дома.

— Понимаете, я ищу своего сына, и я думаю, что ваш господин знает, где он. Мне нужно поговорить с вашим хозяином. Вы знаете, где он?

— Как она узнала, что мой муж живет здесь? — повторила свой вопрос жена Хансо.

В своем желании помочь отчаявшейся женщине мальчик забыл про это.

— Хозяйка хочет знать, откуда вы узнали, что здесь живет господин. Я должен дать ей ответ, понимаете?

— Я работала с Ким Чанго в ресторане, владельцем которого был ваш хозяин. Ким Чанго дал мне адрес вашего хозяина, прежде чем уехать на Север. Вы знали господина Кима? Он отправился в Пхеньян.

Мальчик кивнул, вспомнив высокого мужчину в очках с толстыми стеклами, который всегда давал ему карманные деньги на конфеты и играл с ним в футбол на заднем дворе. Господин Ким предлагал мальчику поехать с ним в Корею на корабле Красного Креста, но хозяин запретил.

— Ваш хозяин может знать, где мой сын. Мне нужно найти его. Где находится ваш хозяин? Он здесь сейчас? Я знаю, что он меня примет.

Мальчик посмотрел под ноги и покачал головой, и Сонджа сделала шаг вперед, чтобы войти в дом Хансо. Великолепное фойе напоминало зал старинного железнодорожного вокзала с высокими потолками и светлыми стенами. Она представила, как Хансо спускается по резной лестнице из вишневого дерева, чтобы спросить, кто пришел. На этот раз она готова была умолять его о помощи, чего никогда прежде не делала.

Мальчик обратился к хозяйке и перевел все, что сказала Сонджа.

Жена Хансо пристально посмотрела на плачущую женщину.

— Скажи ей, что его нет, что он уехал надолго. — Миеко добавила, уже покидая переднюю: — Если ей нужны деньги на поезд или еда, дайте, а потом пусть уходит.

— Госпожа, вам нужны деньги или еда? — спросил мальчик.

— Нет-нет, мне просто нужно поговорить с вашим хозяином. Пожалуйста, дитя. Пожалуйста, помоги мне, — сказала Сонджа.

Мальчик пожал плечами, потому что он не знал, где Хансо. Служанка в ослепительно-белом фартуке стояла у двери, как женщина-часовой, и смотрела вдаль, презирая бедных, плохо одетых людей.