Дорога ветров

Адиту бросилась прочь, вверх по берегу реки, быстрая, как вспугнутая лань. Спустя мгновение она уже исчезла в темноте, спеша в лагерь. Следуя за ней, колдунья пробежала еще несколько шагов, бормоча слова смятения и ярости. Когда она достигла тени ив, растущих над берегом Стефлода, там произошло судорожное движение; слабый свет звезд, казалось, изогнулся, тьма сгустилась и вырвалась наружу. Джулой или, по крайней мере, фигура Джулой не появилась из теней, но зато возник крылатый силуэт. Широко раскрыв желтые глаза, сова летела вслед за быстрой Адиту, сверяя свой путь с неразличимым, словно отдаленный шепот, следом на мокрой траве.

Саймон весь вечер не находил себе места. Разговор с Адиту помог, но только немного. В каком-то смысле ему стало даже еще больше не по себе.

Он отчаянно хотел поговорить с Мириамелью. Он думал о ней все время — ночью, когда засыпал, днем, стоило ему заметить в толпе девичье лицо или услышать женский голос, и в другое время, когда ему следовало бы думать о других вещах. Странно, как много она стала значить для него за то короткое время, которое прошло с момента ее возвращения: малейшее изменение в ее поведении по отношению к нему не давало ему покоя.

Она казалась такой странной, когда прошлой ночью он встретил ее коновязи. И тем не менее, когда они отправились к костру Изгримнура, чтобы послушать пение, она была добра и дружелюбна, может быть, только немного рассеянна. Но сегодня целый день Мириамель избегала его — или, по крайней мере, так казалось, потому что, где бы он ни искал ее, всюду говорили, что она где-то в другом месте. Наконец он подумал, что принцесса нарочно идет на шаг впереди него, потому что боится встречи с ним.

Сумерки сменились темнотой, которая, как огромная черная птица, сложив крылья, опустилась на лагерь. Визит к Камарису продлился недолго — старик выглядел таким же поглощенным своими мыслями, как и он сам, едва способным сосредоточиться на объяснении построения перед боем и правил сражения. Для Саймона, чьи заботы были более насущными и более волнующими, литания рыцарских правил казалась сухой и бессмысленной. Он принес свои извинения и быстро удалился, оставив старика сидеть у огня в его неуютной палатке. Казалось, он не меньше Саймона был доволен, что его оставили в покое. После бесплодного обхода лагеря Саймон заглянул к Воршеве и Гутрун.

— Мириамель была здесь, — сказала герцогиня шепотом, чтобы не разбудить спящую Воршеву, — но она ушла некоторое время тому назад.

Разочарованный, Саймон вернулся к своим поискам.

Теперь, стоя на дальнем краю палаточного города, у начала широкого венца костров, отмечавших спальные места тех членов отряда Джошуа, для кого палатка была невообразимой роскошью, он размышлял, где же может оказаться принцесса. Он уже прошел вдоль берега реки, думая, что она могла захотеть погулять у воды, чтобы остаться наедине со своими мыслями, но там не было никаких следов Мириамели — только несколько жителей Нового Гадринсетта, при свете факелов занимавшихся рыбной ловлей, по всей видимости, без особого успеха.

Может быть, она опять пошла к своей лошади? — подумал он внезапно.

В конце концов, именно там он нашел ее прошлой ночью. Может быть, она решила, что там будет достаточно тихо, после того как все остальные пошли ужинать. Он повернулся и направился к темнеющему склону горы.

Сперва Саймон остановился поздороваться с Домой, которая приняла его приветствие с некоторым равнодушием и только по прошествии некоторого времени снизошла до того, чтобы фыркнуть ему в ухо. После этого он пошел вверх по склону, туда, где, как говорила принцесса, была привязана ее лошадь. Там действительно двигалась какая-то едва различимая фигура. Довольный своей проницательностью, он шагнул вперед.

— Мириамель?

Фигура в капюшоне замерла, потом резко повернулась. Мгновение он не мог разглядеть ничего, кроме мертвенно-бледного лица, почти скрытого черным капюшоном.

— С-Саймон? — Это был потрясенный, испуганный голос, но он, без сомнения, принадлежал принцессе. — Что ты здесь делаешь?

— Я искал тебя. — То, как она говорила, встревожило его. — Ты здорова? — На этот раз вопрос пришелся как нельзя более кстати.

— Здорова… — Она застонала. — О, почему ты пришел?

— Что случилось? — Он сделал несколько шагов к ней. — Ты?.. — Он замолчал.

Даже при лунном свете было видно, что в силуэте ее лошади появилось нечто странное. Саймон протянул руку и коснулся туго набитых седельных сумок.

— Ты куда-то едешь… — сказал он удивленно. — Ты хочешь убежать?

— Нет, не хочу. — Выражение страха сменилось болью и яростью. — Ничего подобного. А теперь оставь меня одну, Саймон.

— Куда ты едешь? — Все это странно напоминало ему сон — темный склон горы, одинокие деревья, бледное лицо Мириамели под капюшоном. — Это из-за меня? Я чем-то обидел тебя?

Она горько рассмеялась: