Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

У Лидки много связей, и я решил обратиться к ней – вдруг кто-нибудь из депутатов захочет помочь.

Хотя бы из пиаровских соображений.

Вопрос это спорный – целесообразность таких поступков.

Для идеалистов.

Я же, без сомнений, готов воспользоваться недобрыми качествами людей, на доброе дело.

Ее телефон у меня был, и мы договорились о встрече. Об одном я забыл – Лидка, кроме всего прочего, как и все идиоты, являлась законченной антисемиткой.

Пропуск мне выдали где-то на задворках Законодательного собрания, в светлой, стеклянностенной пристройке, напоминающей кафешки времен застоя расцвета «застоя».

После того, как меня ощупали металлоискателем между здоровенных, сталинской закройки, дверей, я оказался в Законодательном собрании.

Глядя на эти двери, я почему-то вспомнил о том, что слышал от кого-то, что законодателей во Франции называют «торговцами «недвижимостью»».

…Честно говоря, я, в отличие от большинства своих современников, не знаю – власть должна быть сильной или слабой?

И однажды, я спросил у Петра Габбеличева:

– Почему все думают, что власть должна быть сильной?

Петр был занят рисованием собственного автопортрета – впрочем, автопортреты не бывают несобственными, если художник не зарывается и не изображает вместо себя Жан-Жака Руссо или победителя олимпиады – для какого-то своего сборника рассказов, а рисунок карандашом требует полной сосредоточенности.

И, все-таки, он ответил:

– Потому, что никто не задумывается о глупости поговорки: «Сила есть – ума не надо…»

А потом добавил:

– Сильной должна быть не всласть – сильным должен быть закон.

…Я поднялся на пятый этаж на лифте, и первое, что услышал, постучавшись в дверь Лидкиного кабинета – комнатушки метра четыре квадратных, со столом из ближайшей школы и двумя стульями.

Одним – для нее.

Другим – как я понял – для меня:

– Надеюсь, ты – патриот?! – в ее словах вопроса было, явно, больше чем восклицания.

Вот есть такие люди.

Им и в голову не приходит, что человек может обратиться к ним за советом, с бедой, наконец.

Каждую встречу, они воспринимают, как возможность вербовать своих сторонников.

Наверное, они думают, что весь мир крутится только вокруг них, и остальные люди не могут оказаться сами по себе, а обязательно должны быть «За» или «Против».

В общем, не смотря на то, что кабинет Лидки наверняка мыли ежедневно, в нем продолжало пахнуть своим, а не моим временем.

Конечно, я художник, то есть человек такой профессии, что от меня можно было ждать чего угодно. Например, продажи Родины Североамериканским соединенным штатам или Южной Корее.

Что поделаешь – космополит.

Хотя смысл этого слова, мне, лишь совсем недавно, объяснил Ваня Головатов.

На какой-то читательской конференции, ему задали вопрос:

– Вы, что, космополит?

– Да, – ответил Иван, – Во всякой случае на столько, что я вполне могу враждовать с дураками любой национальности.

Разумеется, все Лидкины выкрутасы я понимал, и, потому, скромно потупившись в пол, ответил: – Еще какой…

На самом деле, я терпеть не могу политических патриотов: если люди профессионально занимаются любовью к Родине или еще к чему-нибудь, то, похоже, они просто ничего не умеют делать. Кстати, в районе Тверской у нас две организации, профессионально занимающиеся любовью.