Дорога войны

Усталый и раздраженный, Сергий слез с седла и первым делом растер саурана пуком сухой травы.

– Порадовать тебя? – расслышал Лобанов негромкий голос Тиндарида. – Его величество с утра на охоту собралось.

– Ну? – обрадовался Роксолан. – И на кого?

– На кабана!

Гефестай крякнул и потер руки, а Эдик разочарованно протянул:

– На кабана? Тю! Я думал, на тура или на медведя. А тут – свинья какая-то!

Сын Ярная покачал головой и сказал серьезно:

– Это ты зря, кабан-секач пострашнее медведя бывает. На мишку я с одним копьем выйду и добуду-таки медвежатины, а для вепря еще и нож припасу подлиннее! Вепрь очень быстрый, у него клыки вполлоктя, в один миг ноги располосует до кости. А ежели повалит, всё – посечет и затопчет! И все равно свинья страшнее – самка злее! Она хватает зубами и выдирает такие куски, что раны по два, по три года не затягиваются. Как акула!

– Ладно, – бодро заключил Эдик, – уговорили. На кабана так на кабана. А нас возьмут хоть?

– Ха! На кабана охотятся пешими, а куда мы денемся без коней? В степь побежим?

– Понятно, – отмахнулся Сергий. – Разомнемся хоть. Кстати, а где будет разминка?

– Как я понял, недалеко, за лесом. Речка здесь растекается, берега топкие, всё камышом заросло, густо, в семь локтей высоты! Там целое стадо поселилось, хрумкают сладкие корни тростника, жиреют помаленьку. Так что. С утра кабаны покидают камыши, а загонщики их обратно турнут. Выйдем утречком, станем около кабаньих ходов. Плавали – знаем!

Утро выдалось холодное, зато ветер стих совершенно – ничтожнейший звук доносился явственно и отчетливо. Все желающие испытать охотничье счастье вооружились копьями, секирами и короткими мечами – гладиусами или акинаками. Сергию Оролес оказал доверие: выдал короткое охотничье копье-венабул. Памятуя наставления Гефестая, Лобанов еще и нож привязал по-сарматски, к ноге.

Когда вышли к тростникам, совсем уже развиднелось. Студеный ветерок качал бурые стены камышей, со стебля на стебель перелетали редкие птицы, выискивая мерзлых червячков в метелках.

– Джунгли, – прокомментировал Эдик. – И нам… туда?

– Забоялся? – осклабился Гефестай.

– Не дождешься!

Дюжий латрункул по имени Белес поднял руку, призывая к молчанию. Разговоры смолкли, и из-за леса донеслись дробные звуки трещоток и крики загонщиков.

– По местам!

Белес живенько расставил охотников. Сергий стоял на проходе, на узенькой тропинке, протоптанной кабанами, укрытый за пучками сухого камыша, и дивился – камыш в этом месте отступил, все заросло колючим кустарником. Руку туда сунуть жалко, весь исколешься, а кабан прорывается через колючки мордой! Не морда, а таран. Да и что кабану какие-то колючки? Его рылу не опасна даже жалящая гадюка!

Трещотки зазвучали громче, крики слышались явственней – загонщики, охватив стадо цепью, отжимали его к камышам, да так, чтобы кабаны шли с ветром. Промелькнули смутные тени, будто перекати-поле занесло из степи. Утробный храп и сопение разнеслись по обширным зарослям.

Сергий присел, уставил копье ребром по ходу зверя. Бить секача надо сбоку, под левую лопатку, иначе только поранишь, а раненый кабан – это маленький носорог.

Вепрь возник словно ниоткуда. Мертвые осоки разошлись и явили матерого зверя – седая щетина в две ладони по хребту дыбом стоит, кривые клыки величиною с серп ляскают, пеня слюну, глубокие ноздри на пятаке раздуваются, уши торчком. Увидев человека, секач нисколько не испугался, не прянул в сторону. Замерев на мгновение, зверь чуть скривил неохватную шею, наклоняя ее для удара – правым клыком снизу вверх. И ринулся в атаку.

Копье вошло в кабана и ударило в кость, вепрь повернул – и сам себе распорол бок. Всё это время Сергий содрогался от напряжения, удерживая венабул. Он и сам выступал в тяжелом весе, да только вепрь тянул втрое больше, поди-ка удержи такого! Ноги скользили, зарываясь в снег, выпалывая камыш под корень. И тут секач издох – плюхнулся рылом в лужу собственной крови. «Х-х-а-а…» – вздулось и опало черное брюхо.

Задыхаясь, Сергий выхватил копье из туши. Сначала он услыхал крик Гефестая и свинячий визг, а потом разобрал шорох, хруст тростника, хрупающие шаги острых копыт. И тут же на Сергия вынесся, накатился огромный кабан. Он был ранен, но мчался болидом.

Завидев человека, шарахнулся в сторону, нырнул в камыши, как в воду. Разгорячившись, Сергий кинулся следом. Вот только секач и не думал драпать – он развернулся и бросился по своему следу. Убивать.