Дорога запустения

Пробираясь сквозь внешнее кольцо колоссальных секвой, изгнанники вышли на круглую полянку, в центре которой высилось небывало могучее дерево, Древо-Отец, голова и плечи выше, чем у самых сильных его детей. Ветви качались и шуршали на уровне облаков, столпы витражного света пронизывали иголки и золотили лесное дно. Путники стояли под Древом Мирового Начала и смотрели вверх, на движущиеся ветви с беспримесным трепетом и радостью. Святость места коснулась похороненной человечности и освободила ее от ужаса. Ветви раскачивались и дарили всем троим благословение.

Среди корней дерева стоял некто в белом, с лицом, залитым солнцем; некто развернулся неспешно, упоенно, сияя в колонне света. Священно вращаясь, некто бросил взгляд на троих завороженных путников.

– О, здрасте, – сказал некто в белом, выходя из света, чтобы приветствовать их – не мистический ангел, но мужчина средних лет в запачканной парче. – Какого черта вы шли так долго?

Глава 54

Его звали Жан-Мишель Гастино, «известный также как Чудесный Злюка, Мастер-Мутант Искрометного Сарказма и Бойкий Остряк, а одно время Самый Саркастичный Человек в Мире», и он любил поговорить. Трое изгнанников для этого подходили, и Гастино, пока жарил яйца с грибами в своей развалюхе в корнях дерева, ни на миг не умолкал.

– Я был считайте что звездой, много лет назад, когда мир был моложе, странствовал с цирком; ну, знаете, «Чудеса Земли и Небес», «Величайшее Шоу на Земле», все такое прочее; там был я (Чудесный Злюка), Леопольд Ленц, карлик-шпагоглотатель, метр десять росту, а глотал он полутораметровые шпаги; Танкерей Боб, оборотень, еще пара имен, я их не помню, в общем, все как полагается. Я обычно показывал, как от моего сарказма мрут тараканы и облупливается краска на стенах, тривиальнее некуда, но однажды этот поэтишка, огромный такой, пивная бочка, с рыжей бородищей, пришел и грит, мол, это он Величайший Насмешник За Всю Историю Вселенной, а я грю, нет уж, сынок, я с талантом сарказма родился; вы же слыхали о людях, которые родились с командными нотками в голосе, так что им противиться не моги? Ну вот, у меня был похожий талант сарказма и насмешки; вы знали, что в два года, когда другие детки доводят друг друга до слез, я выдавал такое, что детки покрывались язвами? Откуда вам. Короче: намечалась великая насмешническая дуэль в миленькой такой гостинице… собралось полрайона, ну и, если не затягивать, а на мне есть такой грешок, меня чуток подзанесло. Как только я открыл рот, у этого поэтишки по всей коже пооткрывались большие длинные раны, из них полилась кровь, и мне надо бы умолкнуть. Надо бы, но я не мог, сарказм обуял меня, я все говорил и говорил, зрители тоже закровоточили, завопили, стали рвать на себе волосы, а этот огромный, ну, у него лопнул большая коронарная артерия, и он гикнулся, прямо там. В общем, этим все и кончилось, но чего я не знал, так это что парень был типа местным героем, очень большой человек не только буквально, и ко мне заявились все эти черти с ружьями, собаками, ястребами и охотничьими пумами, я струхнул, задал стрекача, долго бежал, и вот я здесь.

– Я сказал себе: Жан-Мишель Гастино, ты слишком опасен, чтоб жить в обществе, если твой язык еще раз выйдет из-под контроля, погибнут люди, – вот я и поклялся, что не будет больше никакого Чудесного Злюки, Мастера-Мутанта Искрометного Сарказма и Бойкого Остряка; я закончу дни в отшельничестве, никого не трону, буду избегать компании коллег по человечеству. Понимаете, тутошние деревья сарказма не чувствуют. Их восприятие слишком глубоко, чтобы ранить их словами. Короче, меня, как и вас, завлекло в сокровенные кущи, к Древу Мирового Начала. Тогда Чащоба Девы была приветливым местечком, птички, валлаби, бабочки, все такое, не то что сейчас, с тех самых пор, как пришли солдаты; кому это в башку пришло – сражаться в Лесу Хриса? Уж не Жану-Мишелю Гастино; я так скажу, когда эти прибыли, с ними пришла тьма. Вы – понимаете, вы видели ее куда ближе, чем я; у леса есть своего рода… сознание, все эти корни и ветки между собой переплетаются, тут связи, взаимосвязанность, мне говорили, что каждое дерево – элемент сети; та заваруха над Бельвезерским трактом месяц назад сильно распорола высшие когнитивные уровни, вот глубокое дрёмовремя и вернулось. Короче, я отклонился от темы.

Человечек подал омлет с грибами и мате.