Дорога запустения

Раэлю Манделье-мл., который после гибели отца, исчезновения тети и пирровой победы над Компанией жил почти затворником, пришло неожиданное приглашение прокатиться на Лошадке Чарли. Он был не слишком восприимчив к доводам; всего через четыре часа его унесли в почти коматозном состоянии, и за это время Арни Тенебрия убедилась, что тайные скрижали хронокинетических искусств д-ра Алимантандо ему неведомы. Однако она получила от Раэля Мандельи-мл. информацию, оправдавшую его помилование: все секреты д-ра Алимантандо, делавшие возможным хронодинамику, включая загадочное Темпоральное Перевертывание, помещались на стенах его дома. Дхаврама Мантонеса отрядили приглядеться к этим фрескам под страхом полного оседлания Лошадки Чарли. Раэля Манделью-мл. развязали и вернули в фамильный особняк. И очень жаль: Арни Тенебрия получила бы немало удовольствия, проверяя, не побьет ли он нынешний тридцатичасовой рекорд верховой езды.

Бредящего Раэля Манделью-мл. бросили в кухне его бабушки; бабушка и мать позаботились о нем и уложили в постель. У него начались галлюцинации: будто некогда его отец был из клена, а мать из цветов и консервов с бобами. Так он пролежал три дня, и дочка соседа, стеснительная Квай Чен Пак, помогавшая Санта-Экатрине в бесплатной столовой, носила ему цветы и красивые камешки, и мастерила для него из скудной еды по талонам кенгуру из леденцов и человечков из хлеба с изюмом. По истечении трех дней Раэль Манделья-мл. очнулся и понял две вещи. Первое: он отчаянно любит Квай Чен Пак. Второе: ночью войско Парламентариев рассредоточилось вокруг Дороги Запустения, изготовясь к последней битве.

Глава 61

– Их тут больше восьми тысяч, – сказал м-р Иерихон, вперив натруженный Дамантовыми Практиками взор в знойную рябь меж кристаллоидов. Севриано Галлачелли поддел лопатой землю, делая вид, что работает, пока на него пялился боец.

– А это еще что такое? – он качнул головой в сторону гигантских треножников, что гордо вышагивали по кристальному ландшафту и злыми сине-белыми лучами превращали глыбы ферротропов в пар.

– Даже не представляю, – сказал м-р Иерихон. – Что-то вроде ходунов-разведчиков, какие РОТЭХ использовал много лет назад. Одно скажу: когда бой начнется, здесь будет неимоверно жарко. Эти штуки испускают тахионные лучи.

Мужчины махали лопатами и притворялись, что копают, а сами глядели на несуразные механизмы, маршировавшие по пустыне без малейшей попытки укрыться от чужих глаз, и пришли к взаимному и неотвратимому выводу: Дороге Запустения вот-вот придет конец.

На передовом наблюдательном пункте 5 Арни Тенебрия приходила к схожим выводам.

– Твоя оценка? – спросила она адъютанта, субполковника Леннарда Хекке.

– Боевые машины, идеально приноровленные к местности. Ненавижу говорить такое, мэм, но они легко пройдут по нашим минным заграждениям.

– Я так и думала. Вооружение?

– Мэм, ненавижу говорить такое, но… –   Но их тахионные лучи могут обходить по времени защиту наших П-индукторов и пробивать дыры в наших куполах. – Она оставила Леннарда изучать непобедимые боевые машины и пошла искать Дхаврама Мантонеса. Хотела убедиться, что ее собственная непобедимая боевая машина готова. Взбираясь на утесы, она миновала трупы двух новостников Эс-ар-би-си, пытавшихся махать белым флагом. Их тела, распятые вниз головами на деревянных рамах, после трех дней на солнце стали задубевать и откровенно воняли. Капитуляция не просто недопустима – она немыслима.

На передовом командном пункте «Зебра» Марья Кинсана смотрела на мумифицирующиеся тела в полевой бинокль. Ее шокировала не варварская казнь, а то, насколько знакомы ей многие сутулые фигуры, трудившиеся над насыпями и укреплениями. Да и сам городок Дорога Запустения – та его часть, что зажата между уродливым бетонным чирьем базилики и высоченными трубами завода, – не изменился: хаотический конгломерат ветряных насосов, мерцающих солнечных ромбов и красной черепицы. Интересно, как там Мортон? Она не увидела его среди работавших на утесах, но в черте города были и другие рабочие площадки. Марья Кинсана не думала о брате двадцать лет. Вспомнила она и о Микале Марголисе, бедном глупом мальчике, летевшем туда, куда нес его ветер. Что стало с Микалом Марголисом, когда она бросила его в лапшичной на узле Исивара?

Фантазии лучше отложить на потом. Оборона Армии Всея Земли выглядела мощной, но не настолько, думала Марья Кинсана, чтобы выдержать натиск ее тахионно-лучевых боемашин. Она потратила немало политического капитала на то, чтобы добыть у мудрецов Китай-Горы спецификации РОТЭХовских ходунов-разведчиков, и была уверена: эти инвестиции окупятся сполна. Ее наземные войска превосходили численностью Армию Всея Земли – три или четыре к одному, – а тахионное вооружение давало ей преимущество перед П-индукторами… Так хочется поиграть с образами победы и власти. Но голова должна быть ясной, а сердце – спокойным. Уходя с командного пункта «Зебра», она узнала о далеком жуке-дроне.