Дорогая Джозефина

У Элиаса перехватило дыхание. Он не обратил внимания на вдову де Клэр на балу. Если бы обратил, то заметил бы, что вместо траурной одежды на ней было шалфейно-зеленое бальное платье, украшенное кружевами и вышитыми цветами. Наряд, должно быть, стоил не менее шести фунтов – слишком большая трата для нищей вдовы.

Джозефина надевала свое красное платье на все приемы, так как не могла позволить себе новое.

– Скажи мне, что это неправда, – прохрипел Элиас. Он уставился в дверной проем, за которым стояли вдова и жених ее дочери.

Себастьян поспешил загородить проем.

– Ни слова об этом, – прорычал он. В его глазах мелькнула угроза, прежде чем он закрыл дверь и защелкнул засов.

Элиас задыхался, когда вокруг него сгустилась тьма. Он рванул за воротник, прислонился к стене и сполз на пол. Все, что он видел, когда Себастьян разговаривал с вдовой де Клэр, взгляды, которыми они обменивались, то, что Себастьян сказал в саду, – теперь все имело смысл. Они предали свои семьи, Джозефину, даже самих себя.

Независимо от своих планов, они принесли скандал в Кадвалладер.

Начались ли их отношения в Лондоне? Собирались ли они пожениться или продолжат свои отношения за закрытыми дверями? А как же Джозефина? Вдова де Клэр должна была знать, что роман нанесет ущерб общественному положению ее дочери.

Она должна была знать, что это разобьет сердце Джозефины.

Элиас поднялся на ноги. Он хотел открыть дверь Себастьяна. Он хотел умолять эту пару исправить свои ошибки. Но у него в груди все болело. Его веки опустились.

Ничто не могло поправить положения, поэтому Элиас пошел в свою спальню и разрыдался.

В Кадвалладере воцарилась жуткая тишина, заглушившая все скрипы и стоны, словно снег погрузил поместье в глубокую дрему. Даже тлеющие камины, казалось, молили об отдыхе, но Элиас не спал. Он бродил по комнате, пока чернота ночи не сменилась серым, а затем голубым светом.

Миссис Кейперс уже вовсю трудилась на кухне, придумывая рождественский завтрак, чтобы удовлетворить желудки хозяев после игры в мяч. Возможно, она подскажет Элиасу, что делать дальше, поможет решить, стоит ли ему держать язык за зубами или разоблачить Себастьяна и вдову де Клэр.

Элиас сменил жилет и пиджак, затем нанес на шею одеколон. От него все еще пахло потом и несвежим дыханием. Ему нужно было помыться. Ему нужно было забраться под одеяло и проспать весь день. Усталость засела в его теле, как кирпич, и навалилась на него.

Он сел на кровать и прислонился к изголовью, откинувшись на подушку. Он должен рассказать Джозефине о том, чему стал свидетелем. Она заслуживала того, чтобы узнать об интрижке до того, как о ней станет известно. Но как он мог сообщить эту новость, не причинив ей огромной боли?

Никакое изложение правды не могло смягчить то, что сделала ее мать.

К тому времени, когда Элиас проснулся, утро из голубого превратилось в золотое. Он скатился с кровати и бросился к двери. Завтрак уже должен был быть подан, а значит, Элиас не успеет поговорить с миссис Кейперс до того, как увидит Себастьяна. Дарлинги ожидали, что он будет присутствовать на трапезе. Такова была рождественская традиция. Правда, ему придется держать себя в руках, поскольку всплеск эмоций может заставить его броситься на кузена с кулаками.

Элиас прошел в столовую и остановился на месте. Китти и мисс Карел сидели за столом, а Фитц возился на полу. Они обедали вдвоем, окруженные тарелками с дымящейся едой.

– Где все? – спросил Элиас, его сердце бешено колотилось, когда он рассматривал нетронутые тарелки и столовое серебро. То, что заставило взрослых пропустить завтрак, оставило после себя зловоние – ноющее ощущение катастрофы.

– Дамы ушли в гостиную, – сказал Фитц, развалившись на ковре, его панталоны сбились на коленях. – Папа и дядя Уэлби уехали несколько часов назад.

– Они ищут Себастьяна и вдову де Клэр, – сказала Китти. Она повернулась на стуле и посмотрела на Элиаса опухшими глазами. Ее выражение лица подтвердило его опасения.

Себастьян и вдова де Клэр сбежали вместе.

– Тупицы. Они далеко не уйдут, не по снегу.

Госпожа Карел сгорбилась над тарелкой с кашей. Она схватилась за лоб, возможно страдая от последствий слишком большого количества вина.

– Передайте, пожалуйста, сахар.

Китти передала гувернантке сахарницу. Она снова взглянула на Элиаса, ее нос покраснел.

– Себастьян сбежал с вдовой, – прошептала она. – Он утверждает, что любит ее.

Элиас сжал кулаки.

– Откуда ты знаешь?

– Он прикрепил записку к двери своей спальни. – Китти подняла чашку с чаем и отпила из нее. Она выглядела так, будто была не в своей тарелке, ее кудри были нечесаными, лицо бледным и с красными пятнами.

– Джозефина, – вздохнул Элиас. – Где Джозефина? – Он моргнул, пытаясь переключиться, но в голове у него вихрем пронеслись воспоминания о Себастьяне и вдове де Клэр.

– Мама отвела ее в гостиную, – сказал Фитц.