Дорогая, я дома

– Какая Катя? – спрашиваю.

– Вовы твоего девушка, – говорит Светка. – Представляешь, он ее вчера на балкон выставил в одном белье и час не впускал. Она еле живая – кашляет, хрипит… Ты, может, скажи ему, как увидишь. За что он ее?

– Хорошо, скажу, – обещаю я.

Снится какая-то херня – странный дом не пойми где, не пойми в каком городе и даже в какой стране. Путаный, со множеством коридоров, вроде большой, а вроде сделанный весь как веранды на дачных участках – пара бревен, обшивка из дрянной вагонки с дырками от сучков. Я стою в этом коридоре, в руке у меня ИЖ-71, я держу его стволом вверх, будто там, за поворотом этого трухлявого коридора, враг и я сейчас выбегу на него, как в ментовских фильмах. Но за поворотом никого нет – там начинается уже совсем другое, какая-то темнота, и черный бархат на стенах, и перед носом – будто занавес, который слегка колеблет ветром. Я аккуратно, стволом, подвигаю занавес – а там темная комната без окон с такими же бархатными стенами, здоровенная люстра под потолком, и женщина с безумными глазами одна танцует под какую-то странную, хотя вроде бы знакомую песню, а люстра мигает, стробит: так-так-так. В конце сна я вырываюсь из дома, выбегаю в московский двор, в снег, а там черная «Волга» с тонированными стеклами и какие-то бабы в кожаных куртках и высоких сапогах – багажник у «Волги» открыт, в нем лежит моя Светка в золотых босоножках и цветастой юбочке, и я хочу ей помочь, но вместо этого загоняю ее еще глубже ударами с плеча, прикладом карабина, в который вдруг, как это бывает во сне, превратился мой ИЖ-71.

Телефон будит голосом какой-то мультяшки, которая кричит: «Тынь-дынь! Кому говорят: тынь-дынь!» – а я все никак не могу отойти от этого кошмара. В темноте Светка пару раз поворачивается, открывает и снова закрывает глаза, я целую ее в лоб – хорошо, что с ней все в порядке, это только сон. На кухне делаю себе крепкий кофе, снимаю форму с вешалки – Светка, молодец, вчера отутюжила.

Утром меня, как всегда, туманит. Выхожу из метро – на улицах мало людей, хотя машины уже двигаются с трудом – пробки накапливаются, Москва скоро встанет. Прохожу первый этаж, кафе – там уже сидят двое узкоглазых в пиджаках, с кофе и газетами, некоторые – с иностранными. Когда они успели? Только вчера еще мыли полы в ресторанах и торговали всякой хренью с лотков. А теперь – погляди на них, пьют кофе, читают газеты, высматривают себе утренних телочек на шопинге. Только рановато пришли – телочки в это время спят.

Когда я прохожу мимо, один из китаез говорит по телефону, что-то лопочет по-ихнему, иногда вставляя русские слова, перекрученные на свой манер, – успеваю услышать «Украина» и почему-то «Туполев».

Я отражаюсь сразу в нескольких витринах, смотрю, как сидит форма, пробегаю глазами по панорамным зеркалам – покупатели уже ходят, такие же сонные, как и я. Подхожу к моему углу, докладываю по рации: пост занял.

– Молодец-молодец, – отвечает дежурная по смене, Эльмира Юрьевна, тетя Эльма по прозвищу Кувалда, – строевой…

«Строевой», – думаю про себя я. Охрана должна быть строевой. Только из-за нормальных строевых парней эту страну всю не растащили еще на составные детали.

Я думаю, что долбанул бы сейчас «Ред Булла» – было бы правильнее, если б долбанул. Забыл купить, а сейчас поздно. Автоматически секу зеркала – там прошелся длинный, очкастый, костюмный. Москва не спит – никогда, но только что нам, простым парням, обламывается с той неспящей Москвы?

Появляется кавказец в остроносых ботинках и кожаной куртке, треплет кривыми черными пальцами женские блузки, заходит в стеклянную дверь бутика, берет туфлю, переворачивает, смотрит каблук. На туфлях ценник – 35 000 рублей, и я не знаю, зачем он вообще их трогает. Может, ему чисто интересно, какие туфли покупают телки, о которых он может только мечтать. А может, хочет посмотреть, «че щас модно» – и показать тому мужику, что возит такие же, но по пятьсот рублей из Китая: «Хачу такие». А может, и вправду наторговал шавермой из дохлых кошек на такие туфли – и еще на десятилетний лупатый мерс и на собственную, несъемную квартиру.

ДОСТАНЬ ПУШКУ ИЖ-71 ПОДОЙДИ СЗАДИ УДАР ХРУСТ КРОВЬ ПАДАЕТ НА ТУФЛЮ МАНУЛО… МАНОЛО… ЗАБЫЛ КАК ЕЕ Я КРУЧУ РУКИ ВЕДУ В ТЕМНУЮ КОМНАТУ ЛИЦОМ О СТЕНУ ЛИЦОМ О БАТАРЕЮ ВАС СУКА СКОЛЬКО ВАС В МОСКВЕ А Я ОХРАННИК ТОЛЬКО ОХРАННИК ВСЕГДА ОХРАННИК…

Кавказец ставит туфлю назад, проходя мимо, улыбается мне, я делаю морду кирпичом – типа, мне наплевать. Да так, в сущности, оно и есть.