Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

За день до первого выезда в Киров Навальный позвал нескольких журналистов к себе в офис, чтобы мы могли какие-то вопросы по этому документу задать. Мы задали их около миллиона, Навальный на доске рисовал схему, как работали ВЛК и «Кировлес». Рассказывал о своих отношениях с Опалевым, о работе своей в должности советника губернатора. Максимум, в чем его можно было заподозрить, это в протекционизме по отношению к Офицерову, но за это не сажают.

Перрон Ярославского вокзала, толпа журналистов и сторонников Навального. Реплики в стиле: «Дорогие коллеги, напоминаю, что «Жан-Жак» находится между 16-м и 18-м вагонами!» Первый раз это была еще веселая поездка с многочисленными шутками и с предвкушением чего-то интересного. Поезд остановился на пару минут в Коврове, к вагону-ресторану подошел человек с адресованным Навальному и его жене Юлии плакатом: «Алексей и Юля, мы с вами!» Он стоял так, прижавшись к стеклу, пока поезд не тронулся. Навальный был очень растроган. «И ведь знал, что мы в этом поезде поедем!» – удивлялся он. «Да он небось с утра к каждому поезду вот так подходит», – говорили ему мы с коллегами. «Ну вас, циники», – отмахивался Навальный.

Две студентки юрфака МГУ вызвали всеобщее умиление, рассказывая, как на примере дела Навального и Офицерова у них в вузе рассказывают о несправедливом правосудим. Утром оппозиционеры опознали в студентках журналисток Lifenews.

Ада, сравнимого с делом Pussy Riot, тут не было и близко. Это был чинный, степенный судебный процесс, к которому принимающая сторона основательно подготовилась. Даже деловая кировская газета, рассуждая о туристических перспективах региона, упомянула «событийный судебный туризм», которым займутся гости из Москвы, Екатеринбурга, Перми и других не очень отдаленных городов. Первое заседание прошло быстро, судья Сергей Блинов – молодой человек себе на уме и с очень тихим голосом – ни одной из сторон слишком явно не симпатизировал. Журналисты разбрелись по городу: губернатор Никтиа Белых даже целый пост в ЖЖ написал, какие достопримечательности в Кирове посмотреть. Все быстро выучили поговорку «На Вятке свои порядки». Еще буквально месяц – и у тех, кто ездит в суд постоянно, начнет проявляться местный вятский говор: всего-то надо частить, говорить тихо и как можно чаще, к месту и нет, употреблять присказку «так-то».

Дорогу в Киров мы быстро выучили наизусть. Сначала до Владимира, наблюдая, как с каждым десятком километров населенные пункты становятся все беднее, а пейзаж – все красивее. Потом Ковров, потом совсем уже ночью Нижний Новгород, и если бессонница, то можно дождаться и посмотреть в окно на Волгу с железнодорожного моста. Следующие три часа поезд вновь мчит без остановок. В 6.30 утра в Оричах тебя будит проводник, за окном пресловутый кировский лес. Не очень-то величественный, прямо скажем. В начале восьмого поезд прибывает в Киров. С утра есть время прогуляться: ресторан «Васнецовъ» напротив Лениского районного суда начинает работать с восьми утра. Там завтрак, а потом уже суд.

В суде за четыре месяца даже и голос-то никто ни на кого не поднял. Но вещи там творились не менее странные, чем на других политических процессах. На первых заседаниях суд допросил почти четыре десятка директоров лесных хозяйств. Живут они все в области, поездки из райцентров в Киров почитают за событие. Навального они либо вообще никогда не видели, либо видели один раз на совещании, где он, правда, молчал. При этом суда они опасались на каком-то инстинктивном уровне и старались не просто не говорить лишнего, а вообще ничего не говорить. «Не очень уверенно могу вспомнить. Не могу сказать. Не помню», – сразил прокуроров первый же директор, отвечая на первый же вопрос. Как вскоре выяснилось, это их общая позиция. Прокуроры после очередных «не помню» требовали огласить те показания, которые директора давали на следствии, еще в 2009 году. Звучали термины «спичкряж», «фанкряж» и «пиловочник» – это разновидности древесины, которую ВЛК закупала у лесхозов. Из письменных показаний следовало, что не всем лесникам нравилось работать с ВЛК, но бесплатно отгружать лес их никто не заставлял. Да и монополистом по закупке компания Петра Офицерова никогда не была. Это было очень странное ощущение, когда словно прокуроры и сами не видят никаких хищений, да и не стремятся их доказать.

Показания против Навального дали только Опалев, его приемная дочь Марина Бура и главный бухгалтер «Кировлеса» Лариса Бастрыгина. Они настаивали, что Навальный навязал «Кировлесу» компанию ВЛК и якобы велел продавать древесину только ей по завышенным ценам. Ни один из директоров лесхозов этого в суде не подтвердил.