Дорогая Венди

Джейн полагает, что это женщина, но не уверена точно, пока мама не отпускает её и не отходит в сторону. В этот момент сердце испуганно сжимается от страха, Джейн помимо воли отступает назад. Женщина похожа на мумию, картинки которых она видела в книжках. Но она, очевидно, живая, хоть её кожа по цвету как кора, иссушенная и обтягивающая кости. Она кажется хрупкой, будто может растрескаться в любую минуту. Джейн машинально прижимает к себе Тимоти, защищая его, и едва не приказывает ему не глядеть.

Но как только она так делает, её охватывает стыд. Мама никогда не подвергла бы её опасности намеренно. Она специально вернулась за этой женщиной. Стыд переходит в смущение, когда мама выразительно смотрит на неё. Джейн заставляет себя отпустить Тимоти и подойти поближе, глядя на женщину, чтобы показать, что не боится, но стараясь не пялиться.

Голова полна новых вопросов, но Джейн держит язык за зубами. В Неверленде она повидала столько невозможных вещей. Может быть, эта женщина в самом деле мумия. Хочется спросить, каково это, когда органы вынули из тела, и правда ли, что мозг вынимают через нос крючком, но все эти вопросы кажутся ужасно грубыми.

– Это Тигровая Лилия, – говорит мама. – Моя подруга.

Мама подчёркивает голосом последние слова, и Джейн радуется, что удержалась от вопросов. Остаётся только надеяться, что в темноте не видно, как она покраснела. Не очень понятно, что следует делать дальше, поэтому в итоге она неуклюже приседает в реверансе и протягивает руку.

– Я очень рада с вами познакомиться, мисс Тигровая Лилия. – Джейн говорит своим самым взрослым тоном и надеется, что не выглядит слишком по-дурацки и что мама гордится ею.

Глаза Тигровой Лилии весело и удивлённо поблёскивают, отчего она выглядит ещё неприятнее. Она склоняет голову – как-то скованно – и пожимает руку Джейн. Несмотря на опасения Джейн, кожа Тигровой Лилии гладкая, пусть и сухая. Пальцы не крошатся от прикосновения, но кости будто невесомые: Джейн трясёт её руку и едва чувствует её хватку.

– Здравствуй, дочь Венди. – Легчайшая улыбка касается сухих губ женщины.

– Меня зовут Джейн. – Она подталкивает Тимоти, и тот застенчиво посматривает на Тигровую Лилию. – А это Тимоти.

Джейн оглядывается на Тимоти, не зная, как он отнесётся к знакомству, но он уже отвлёкся на маму. Он так смотрит на неё, что сердце Джейн пропускает удар. Он словно и в восторге, и в ужасе одновременно. Ещё Джейн замечает проблеск того выражения, которое принимает его лицо, когда он пытается вспомнить что-то позабытое.

– Я тебя вроде бы знаю? – спрашивает Тимоти.

Джейн напрягается, и какой-то первобытный инстинкт, который она не способна унять, требует закричать, что это не так. Тимоти никак не может быть знаком с её мамой, а от его слов внутри распахивается пропасть, и Джейн будто тонет, и падает, и летит одновременно. Питер звал её маминым именем. Мама знала, где её искать, как попасть в Неверленд, и Джейн страшно представлять, что всё это значит.

Мама заканчивает осматривать камни вокруг и поворачивается к Тимоти. Джейн задерживает дыхание и ждёт, что та скажет. Налетающие порывы ветра треплют мамину одежду. Та приглядывается к Тимоти, и Джейн вновь ощущает тот же жуткий страх, который не имеет отношения к реальной угрозе. Это что-то большое и пугающее, что не получается разглядеть. Остаётся только держаться изо всех сил, пока опора растворяется, как блекнущая тень. Мама касается макушки Тимоти, губы тревожно кривятся, и она едва заметно качает головой.

– Может быть, когда-то знал, – отвечает она. – Но больше не знаешь.

Джейн не успевает спросить, что она имеет в виду – мама поворачивается и указывает на скалу над ними.

– Вот. Нам нужно туда. Возьми меня за руку. Держитесь изо всех сил! – Не оглядываясь, она тянется, чтобы взять Джейн за руку.

Джейн мешкает, и мама оборачивается с таким лицом, что сердце Джейн выбивает новый, сложный ритм. Мама выглядит сердитой – она так сердится, когда её повеления не выполняются сразу. Ещё Джейн видит нежность, которая её успокаивает, и под всем остальным – проблеск страха.

Джейн делает глубокий вдох и берёт маму за руку. Она уже схватила ладонь Тимоти, а Тигровая Лилия взяла маму за другую руку.

– Думайте о чём-нибудь радостном, – говорит мама. Но лицо у неё мрачное, а губы кривятся, и Джейн задаётся вопросом, как счастье относится к полёту. Она точно не была рада, когда в первый раз летела сюда с Питером. Может быть, счастьем просто полагается заполнять все пустоты, куда могут пробраться сомнение и страх, которые заставят упасть.

Просто на всякий случай Джейн думает о прогулке в парке, не с мамой и не с папой, а сразу с обоими: она держит их за руки, а солнце ярко светит над их головами. Она вспоминает, как мама придумывает сказки, а папа достаёт с полок книги, чтобы помочь Джейн найти ответы на очередные вопросы. Это обычные, безопасные вещи. Сейчас ей больше всего на свете хочется именно такого, а не приключений и чудес. Сама обычность наполняет её такой радостью, что в груди болит.