Дорогами ислама Центральной России

По данным архивных материалов, самого Шахин-Гирея поселили сразу на Большой Московской улице, в доме генерал-майора Толстова (ныне ул. Ленина, д. 65), и губернатор «учинил с генералом соглашение о цене найма его нового дома» – деревянной городской усадьбы, построенной также в 1782 г. (дом сохранился и является памятником деревянного зодчества; после Шахин-Гирея он сменил много хозяев, в основном из княжеского рода Оболенских и Кашкиных). Далее известно, что 1 июля 1786 г. многочисленную свиту хана перевели из загородного дома генерал-губернатора в другие дома. Сам Кречетников, согласно сообщению генерал-прокурора князя А. А. Вяземского из Петербурга, занимался «расселением, приказывал городничему Анохину примериться к ценам найма еще 7-ми домов и давал рекомендации казенной палате по выплате денег».

Архивные материалы свидетельствуют, что Екатерина II вникала во все бытовые и жилищные нужды опального хана. Есть ссылки на ее именной указ «О найме и ремонтных исправлениях в домах», где проживал сам Шахин-Гирей, его чиновники и обслуживающий персонал. Интересен документ за подписью генерал-губернатора о выделении 700 рублей городничему на обустройство в домах «по их (татарскому) образу жизни»: покупку материи для изготовления диванов, приобретение зеркал, люстр, мебели.

Всего на обустройство в Калуге двора последнего крымского хана были истрачены немалые казенные средства, перечисленные из государственного пенсиона хана.

Почетный пленник жил в Калуге на «широкую ногу». Он принимал гостей, включая и соотечественников под видом «эмиссаров-купцов», хотя официальных приемов не вел. Мемуаров о своей опальной жизни в Калуге Шахин-Гирей не оставил, но был замечен в тайной переписке с «немирными ногайскими мурзами из Тамани и турками из Анапы». Тайные грамоты – жалобы крымцев (прежних подданных хана) на непомерные поборы князя Потемкина-Таврического – дошли до императрицы. Своим указом Екатерина II лишила поднадзорного хана пенсии и удовлетворила его просьбу покинуть пределы России. Императрица именным указом «благоизволила всем татарам, составлявшим свиту хана, сделать выбор» – следовать за ханом или остаться под покровительством российской короны. Желающим остаться были выделены «прогонные деньги от 60 до 300 руб.» в г. Екатеринослав, в Таврическую область или в Воронежскую губернию.

Отъезд Шахин-Гирея готовился очень тщательно: чиновники по особо важным делам офицеры Виннлер, Крейс и Вельяминов первыми выехали до границы империи в г. Хатин, куда впоследствии прибыла свита и хан. Архивные документы уточняют, что по именному указу Екатерины II от 11 августа 1786 г. был определен маршрут кортежа хана: из Калуги через Тулу до российской границы (г. Хатин) за казенный счет, далее в турецкие земли через Киев и Польшу. Из донесения советника местного управления Вельяминова следовало, что «для хана, его свиты потребуется 105 пар лошадей, да для состоящих при той свите разных чинов еще 23 лошади, да какое-то количество потребуется обыкновенных кибиток». Нанятым ямщикам предполагалось выдать первоначально «500 рублей, затем добавить по пути и по прибытию в г. Хатин».

Последний ежемесячный царский пенсион, как пишет в отчете от 19 октября 1786 г. генерал-губернатор М. Н. Кречетников, хану был доставлен «не позднее первого декабря за половину того месяца и больше хан требовать не будет», поскольку, по расчетам маршрута, хан со свитой должен был прибыть к границе Российской империи во второй половине декабря. Оказавшись на территории Османской империи, последний крымский хан по приказу султана Абдул-Хамида I (1774–1789) был отправлен на о. Родос, где его, по мнению исследователей, удавили в г. Неохори. Существует версия в духе писателей-романистов XIX в., что хан был отравлен «чашечкой турецкого кофе с бриллиантовой пылью».

После отъезда почетного пленника из Калуги большой деревянный дом был вновь обращен в губернаторскую дачу, где с XIX в. проживали известные поэты, музыканты, писатели. Дом Шахин-Гирея намного пережил своего знаменитого хозяина и был снесен в 1970-е гг. Другие дома в загородном саду и в городе по Большой Московской улице, которые городская администрация снимала для хана и свиты, были переданы прежним хозяевам и также пережили своих крымских гостей.