Дорогами ложных солнц (СИ)

Я опустила глаза на высветившееся на экране «Галерея» и вздохнула. Этой хитрости научилась у моего изобретательного супруга, скрывавшего имя любовницы под невинным «Офис доб. номер». Настоящий номер галереи числился среди моих контактов, как «Стриж». А «Галереей» на самом деле был… Нажав на зелёную кнопку, я поднесла мобильный к уху.

— Чего тебе не спится?

— Думаю о тебе, — раздался из мобильного ехидный голос Джеймса. — Где ты?

— Не в Лондоне.

— В самом деле? А кто тогда живёт в твоей квартире?

— Живёт в моей… — начала я, но, тут же осознав, что это издёвка, фыркнула. — Почему ты звонишь?

— Когда возвращаешься?

— Во вторник.

— Хорошо. Мы выезжаем в Дублин в эту пятницу.

— Только вернусь и снова в дорогу? — ужаснулась я. — Даже в галерею толком заглянуть не успею!

— Тогда не следовало тратить столько времени на незапланированный отпуск, — заявил Джеймс. — Могла бы…

— Сурэйя, всё нормально? — голос Льюиса из коридора. — Я — в душ. Присоединишься ко мне, как освободишься?

— Ты не… Это — Рэй? — раздражение Джеймса ощущалось даже через сотовую связь.

— А кто тогда живёт в его особняке? — вернула я издёвку. — Позвоню, когда буду в Лондоне, — и отключилась.

На самом деле Эндрю всё ещё в Нью-Йорке — звонила ему, улучив момент, когда бродила с Амандой по магазинам. А я изначально собиралась вернуться в Лондон в воскресенье, но из-за субботнего празднования дня рождения перебронировала вылет на утро вторника.

— Ну так что насчёт душа? — в приоткрывшуюся дверь просунулся Льюис.

— Иду! — я отложила сотовый.

— Всё нормально?

Я вздохнула и, стараясь скрыть озабоченность после разговора с Джеймсом, улыбнулась:

— Лучше не бывает.

***

На чай к Ah Ma собралось чуть ли не всё семейство. Хозяйка, в кремовом ципао, расшитом узором в виде цветков хризантем, приветствовала Льюиса — сердечно, меня — любезно, улыбнулась, когда я вручила ей пирог, а Льюис на китайском добавил, что испекла его я, и мы сели за стол. Обстановка была более непринуждённой, чем на банкете. Гости потягивали чай из фарфоровых чашечек и беседовали, переходя с английского на кантонский и с кантонского на синглиш — сингапурский вариант английского. Одна из кузин Льюиса, учившая когда-то арабский, расспрашивала меня о Дубае и моём детстве в Эмиратах, вставляя арабские слова. Её муж, тоже часто летавший в Дубай, начал рассказывать про какой-то особенно понравившийся ему ресторан и арабскую кухню. Миссис Тео, как бы между прочим, спросила, соблюдаю ли я Рамадан, и, мне показалось, переглянулась с тётей Льюиса, когда я сказала, что очень далека от религии.

— Мама религиозна, — поясняюще шепнул мне Льюис. — По воскресеньям они с тётями даже читают Библию.

— И теперь она разочарована, что не религиозна я?

— Совсем нет. Скорее опасалась, ты слишком чтишь ислам, а она всегда хотела для меня жену, воспитанную в христианской вере.

Я чуть не поперхнулась чаем: «жену»?!

— Вообще, я удивлён, — продолжал рассуждать Льюис. — Разве в Эмиратах Рамадан не обязателен?

— Я ведь не сказала, что никогда его не отмечала, — уклончиво ответила я.

Но Льюис и на этом не успокоился:

— Тебе уже говорили, что арабского в тебе… пожалуй, только имя?

— Это хорошо или плохо? — вскинула я брови.

И только что благодарно не поклонилась хозяйке дома, когда та, посмотрев на меня, залопотала что-то на путунхуа. Отвлёкшийся от своих «каверзных» вопросов Льюис глянул на бабушку и перевёл:

— Ah Ma благодарит тебя за подарок — картина ей очень понравилась, и спрашивает, какие стили живописи представлены в твоей галерее?

Наконец-то безопасная тема! И я заговорила о галерее и выставках, о Боггарти, Клоузе и Тейлоре Брауне, создавшем полотно с обезьянками… Потом Ah Ma попробовала мой пирог и одобрительно качнула головой, а я удостоилась очередного не-одобрительного взгляда миссис Тео. Никак не могла избавиться от чувства, что всё семейство продолжает наблюдать за мной — кто из любопытства, кто в попытках найти непоправимый изъян. Но Льюис после каждого произнесённого мною слова, казалось, светился всё лучистее, то и дело поглаживал меня по колену или ласково касался плеча.

После чаепития мы отправились на расхваленное им световое шоу в «роще» Супер-деревьев. И, лёжа на специальной скамеечке у подножия массивных стволов, глядя на причудливую игру света на футуристических кронах, я снова ощутила умиротворение. Чудесная музыка, завораживающая феерия света, рука Льюиса на моём бедре… всё же путешествие получилось незабываемым! Что до незапланированного знакомства с семьёй Льюиса — он ведь не тянет меня под венец! Повернув голову к pinche chino, я поймала на себе его сияющий взгляд и улыбнулась:

— Спасибо.

— За что? — прищурился он.

Но я лишь сжала его ладонь, поглаживавшую моё бедро, и он, стиснув мою руку, поднёс её к губам.

— Тогда и тебе спасибо, Сурэйя.