Дорогами Судьбы

***
Громкий, навязчивый писк. Монотонный и бесконечный. Я открываю глаза, врываясь в реальность прямо из глубокого сна. Будильник пищит на тумбочке, вокруг темнота. Я отказываюсь понимать, где я. Глаза мои открыты, но голова все еще спит, организм требует отдыха после бессонной ночи. Еще хотя бы пять минут. Я лежу, стараясь не обращать внимание на будильник, который прямо в ухо мне пронзительно повторяет: вставай, вставай. На табло шесть тридцать. Зеленые цифры хорошо заметны в темноте, она заставляют меня задуматься – спешу ли я или еще могу полежать немного. Будильник пищит, и я не знаю, как его выключить. Где же у него та кнопка?
Я потер пальцами глаза, пытаясь проснуться, но это вызвало лишь зевоту. Я несколько раз сладко зевнул, а затем все-таки протянул руки к будильнику. Он меня достал окончательно. Сейчас бы разбить его. Наверное, поняв мои мысли, он вдруг замолчал. Тишина неожиданно наполнившая темноту комнату меня больше взбодрила, чем все будильники мира. За стеной угадывалось шипение масла на сковороде. Черт! Чего это я разлегся, нужно вставать. Люба бедная встала уже и теперь готовит завтрак, а я сплю без задних ног.
Дверь отворилась, впуская свет и запахи кухни.

– Проснулся? – улыбнулась Люба. – А я слышу, будильник трезвонит-трезвонит, а его никто не выключает. Выспался?

– Да вроде того.

– Тогда пошли завтракать, тебе через полчаса нужно выходить.

– Куда?

– Не знаю, наверное, на занятия. Ты сам сказал, что у вас на первой паре коллоквиум, который никак нельзя пропускать.

Точно. Я совсем забыл, сегодня коллоквиум по механике. Только, что мне там делать, если я совершенно ничего не учил.

– Вставай– вставай, – подбадривала меня Люба, видя что я не могу никак собраться. –Я жду, – она вышла, щелкнув выключатель. Комната налилась желтым электрическим светом.

Я вскочил с кровати, но прыти в моих движениях было немного. Мышцы ныли, голова все еще была тяжелой. Я потянулся, окончательно отгоняя от себя сон, и оделся, поспешив на кухню, не хотелось заставлять себя ждать.

Люба стояла возле буфета. Она рылась на верхней полочке, пытаясь что-то найти. На ней был теплый махровый халат оранжевого цвета, на ногах – теплые вязанные носки.

– Не могу чая найти, – пояснила она.

– Бог с ним.

Я обнял ее. Она уткнулась лбом мне в грудь и тихо сказала:

– Яичница немного подгорела.

Я рассмеялся:

– Разве это важно?

– Я хотела тебя накормить полноценным завтраком, а у меня даже чая нет. Ты будешь думать, что я плохая хозяйка.

– Не буду. Я никогда не подумаю о тебе плохо.

– Честно?

– Конечно. Мне приятно есть из твоих рук все, что бы ты не приготовила.

– Тогда давай кушать подгоревшую яичницу, – она чмокнула меня в щеку и, выскользнув из моих объятий, принялась расставлять тарелки.

Я уселся на табуретку, наблюдая за ней. Движения ее были лишены привычной проворности, было видно, что куховарит она нечасто. Мне вдруг стало так приятно, что она готовит сейчас ради меня. Старается, как может. Даже если не все получается, это неважно. Главное ее искреннее желание накормить любимого человека. Её, преподавателя кафедры философии, нельзя упрекать в неумении жарить яичницу. Если захочет – научится, всему можно научиться со временем, главное чтобы не пропало это желание готовить завтрак.

– Мама месяц назад уехала к отцу в Америку, а я сама никак не могу привыкнуть. Постоянно что-то забываю купить, – говорила она, пытаясь вилкой переложить яичницу в тарелку. Непрочный блин рвался и снова падал на сковороду.

Я мягко отстранил ее от плиты, простелил на стол кухонное полотенце и поставил на него сковороду.

– Есть молоко, – извиняющимся тоном, сказала Люба, – Будешь?

– Давай.

Она налила в стакан холодное молоко и уселась напротив меня.