Дорогами Судьбы

Из протестного чувства хотелось продолжить стоять, но я решил, что это глупо и присел.

– У нее больное сердце, – сказал Леша, снова глядя куда-то не в мою сторону.

– У кого? – сразу не понял я. Хотя тут же сообразил, о ком он говорит.

– У Любы, – пояснил он уже очевидное.

– Я не знал.

– Это нормально. Она об этом не любит никому рассказывать.

– А ты откуда знаешь?

Я почему-то догадывался о том, что он может ответить. Мол, мы с ней долго встречались или, еще хуже того, встречаемся сейчас. Любим друг друга до беспамятства или что-то в этом роде. Так что радуйся, кавалер, что мои ребята тебе морду не начистили, а наоборот помогли. Помогли уже понятно почему. Враг моего врага – мне друг. Временный, ситуативный, вынужденный, но друг. А сейчас враг повержен и ты уже никто. Так что, дуй к себе в общагу, нечего тут лазить, здесь и без тебя все хорошо было и будет. А с тобой только лишние проблемы. Очень надеюсь, что мы тебя здесь больше никогда не увидим. А если увидим, приготовься к трепке. Я тебя предупредил. На сегодня разговор закончен, вали и не возвращайся.

Короче говоря, я ожидал услышать угрозы или последнее китайское предупреждение и внутренне приготовился отвечать что-то колкое и едкое, чтобы спровоцировать его, а, может быть, и самому лезть в драку. Не боялся ни его, ни его ребят, ни его авторитета. Да и казался он мне каким-то странным, достойным взбучки. Но его ответ оказался совершенно в другом русле.

– Мой отец дружил с отцом Любы еще с самого детства. Они были друзья не разлей вода. Знаешь, что самая крепкая это детская дружба, она искренняя и сто раз проверена жизнью. В зрелом возрасте не можешь уже настолько чисто, с открытой душой воспринимать другого человека. Разве что, если влюбишься. А представь, что они вместе росли на одной улице, вместе учились в одном классе, вместе служили в армии, потом вместе занимались наукой и в итоге получили квартиры в одном подъезде. Так что мы с Любой росли на две квартиры, на две семьи. Поэтому я о ней знаю практически все. Она мне, как старшая сестра. Только пойми правильно.

Он дружески хлопнул меня по плечу.

– Да все понятно, – сказал я.

– Подожди, я не договорил то, что хотел сказать с самого начала. – Он сделал паузу, закуривая сигарету. – У нее больное сердце и ей нельзя бегать. Но сегодня ей пришлось побежать.

– Она испугалась, – пояснил я. – Для нее было шоком, что практически в родном дворе на нее может кто-то напасть. Она испугалась и убежала.

– Она испугалась, – кивнул Леша, – но она испугалась не за себя.

– А за кого?

– За тебя, дурак.

– Чего за меня боятся? Я и в худших передрягах бывал, – не задумываясь, соврал я. Но мои слова не впечатлили нового знакомого.

– Ни черта ты не понял, – махнул он рукой в мою сторону. – Она не убегала, она побежала за нами, чтобы тебе помочь.

– За вами? – с сомнением переспросил я.

– Конечно, она прекрасно знает, что в нашем подвале тренажерный зал, где занимаются только ребята из нашего района. Они все ее знают, если что помогут. Тем более, я же тебе уже говорил, мы этих подонков уже давно хотели отловить. А тут и случай представился. Жаль, конечно, что они ушли. Но теперь они вряд ли к нам еще сунутся.

Я задумался. В этом новом свете события сегодняшнего вечера выглядят несколько по-другому. Но уже ничего не поменять. Дурак я, дурак с длинным языком, что теперь поделать. Завтра обязательно пойду и извинюсь, чего бы это мне стоило. Я прекрасно знаю, что одно неосторожное слово может испортить отношения, а самое страшное, что может погубить их навсегда, но почему-то не всегда думаю, что говорю.

– Я ее хорошо знаю, но такой взволнованной ни разу не видел, – решил добить меня Леша.

Я молча закивал в ответ. Что теперь говорить, если у времени нет обратного хода. Ошибки, конечно, нужно исправлять сразу, но не всегда это получается. Если бы я сразу извинился, возможно, все закончилось иначе. А завтра все мои слова будут уже не своевременными. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Вернуться в подъезд я уже не смогу, он закрыт, ключа у меня нет. Пытаться поговорить по домофону? Услышав мой голос, она может и не захочет говорить. Да и говорить я предпочитаю глаза в глаза. Если не видишь собеседника – это не разговор по душам, так деловые переговоры. Лучше уж писать длинные письма, в них больше романтики.

Я встал и протянул новому знакомому руку, прощаясь, но вместо руки он вложил в мою ладонь магнитный ключ от подъезда. Маленький черный пластмассовый брелок с шайбой магнита. Маленький ключ, способный много что изменить в моей жизни. Завтра может быть поздно.

На мой вопросительный взгляд Леша лишь подмигнул.

– Это у меня запасной, – сказал он, как ни в чем не бывало. – Отдашь, когда получится.