Дороги без следов

Марселю сравнительно повезло. Он взял экземпляр газе­ты "Figaro" и спрятал его за борт куртки. Стоя в толпе то­варищей, отчетливо чувствовал запах типографской краски и радовался, что, наконец, и до него дошел аромат далекой Франции.

Наговорившись, летчики разошлись по хатам.

Марсель пожелал капитану Марте доброй ночи. Скрип­нув калиткой, прошел во двор. Окна в хате были темные. Марсель остановился на крыльце. Нащупал скобу, но вхо­дить не спешил, медлил.

За белым садом, за лугом, на той половине деревни, где размещался русский гвардейский полк, послышались звуки гармошки. Не выпуская из руки скобу, Марсель прислу­шался. В звуки гармошки вплетались голоса девчат и парней. Прокатился смех. А потом над деревней, над садом поплыла песня. Была она протяжная, эта песня, и рассказывала о чем-то до боли грустном, точно плакала, жаловалась.

"Боже мой, какая песня!" - прошептал Марсель и вы­пустил из руки скобу.

Плечом прислонился к круглым смолистым бревнам сте­ны, потом слегка оттолкнулся и оперся рукой о косяк две­рей. Силился разобрать слова песни. Слушал, как она ровно течет, и боялся сдвинуться с места. И вот она, песня, уже стала медленно затихать, опала ее мелодия, как опадают последние язычки пламени на затухающем костре, и только тихий отзвук отдавался там, в садах, в серой темноте.

Марсель так и не разобрал слов песни.

Постоял, вздохнул, медленно сошел с крыльца и, оста­новившись возле забора, над которым свесились усыпанные белым цветом ветви яблонь, притаился. До него все еще доносились переборы гармошки, бодрые мужские голоса. А девичьего голоса, что так взял за сердце, не было слышно.

Марсель оглянулся и только теперь увидел, что стоит на белом, усыпанном лепестками дворе. Боясь затоптать эти лепестки, он осторожно переступил на темное место, где их не было, и не спеша пошагал на огород.

На широкой меже мягко стелилась росная трава. Непо­нятные, но удивительные запахи теплой ночи тревожили душу. Марсель глянул ввысь. Млечный Путь светлым маз­ком пересек купол неба, мерцая, переливаясь неспокойными звездами. Подумалось про испытания последних лет, про войну, которая забросила его сюда, на белорусскую землю. Он удивился, какая здесь пышная зелень после такой суро­вой зимы.

Вышел на берег речки, остановился. Под темным бере­гом булькала вода. На западе всполохи белого-белого света дважды охватили полнеба. Марсель успел разглядеть черный горизонт с молчаливыми вершинами берез. Там как раз про­ходила дорога. Все вокруг потемнело еще больше.

Далекие взрывы всколыхнули землю...

Здесь, возле речки, было уже холодновато, но Марсель не чувствовал этого. Вглядывался в конец деревни, пото­нувшей в темноте. Почему же не слышно того голоса и той песни, что разбередила душу?

Изредка из кустов долетал скрип какой-то ночной птахи, Марсель слышал ее впервые.

Далекие всполохи на западе, теперь уже не белые, а ма­линовые, вспыхивали и вспыхивали.

Марсель задумался. На участке фронта от Балтики до Полесья собралось больше миллиона русских, - бошей, на­верное, не меньше. Сегодня на КП говорили, что этими днями на аэродромы приземлилось шестьсот бомбардиров­щиков и штурмовиков, пятьсот истребителей. И они, фран­цузы, тоже здесь. А десятки тысяч орудий, тысячи танков... Здорово все-таки запахло наступлением... Хорошо, что они, французы, прилетели сюда вовремя.

С востока наплывал чуть слышный, но уже хорошо знакомый Марселю гул ночного бомбардировщика. Он по­степенно усиливался и уже, казалось, был как раз над ним... Задрав голову, Марсель внимательно всматривался в небо. Был момент, когда он, кажется, увидел голубые язычки вы­хлопов и патрубков и обрадовался, сам не зная - почему.

- Лети, лети, красавица! - крикнул он.- Bon voyage!

Голос его эхом отозвался в кустах. Стрекотанье мотора стало отдаляться на запад. Марсель смотрел в ту сторону, и когда вокруг все стихло, зашагал по берегу.

На свой огород попал сразу. Постоял на меже, прошел сонным двором, навалился на жерди забора. Наклонив ветку яблони, понюхал росный цветок. Вспомнилась Леля Винарская. Она же родилась на этой земле. Выросла среди таких садов. Какой край! И люди здесь особенные. На оккупиро­ванной территории воюют с бошами. Позавчера ночью на соседний аэродром привезли на самолете немецкого генера­ла, которого партизаны взяли в плен где-то под Витебском. Здорово!

Марсель вошел в хату. Тихо, не зажигая света, развернул спальный мешок на койке, что стояла у окна, и с удоволь­ствием вытянулся на нем. Летчики его звена спали сном праведников, тихонько посапывая. На соседней койке заво­рочался лейтенант Дине, пробормотал что-то сквозь сон. С ним такое часто бывает, и Марсель не обратил на это внима­ния. Подложив руку под голову, посмотрел на стол. На нем серел огромный букет цветов.