Дороги, которым нет конца

— Парень, на этой неделе я каждую ночь выставлял тебя отсюда. Либо ты самый отпетый алкаш на Бродвее, либо ты реально голоден.

Я немного отряхнулся.

— Я голоден. Наверное, я мог бы проглотить половину коровы с рогами и копытами, но, честно говоря, я искал вот это. — Я показал листы.

— Ты копаешься в дерьме… ради этого?

— Да.

— Ну, тогда ты первый, кто додумался до такого. — Он окинул меня взглядом. — Ты местный?

Я покачал головой:

— Из Колорадо.

— Играть умеешь?

Вонь от меня поднялась вверх с такой силой, что я поперхнулся.

— Да.

— И ты хорош?

Забавно, как такой простой вопрос может обозначить самую суть дела. Я мог бы рассказать ему о тысячах моих представлений, о сотнях тысяч моих слушателей, о моей музыкальной подготовке и глубоких познаниях, о мастерстве игры на гитаре и на пианино. О том, что я так много возомнил о себе, что ударил отца кулаком в лицо, отнял у него все самое дорогое, разбил ему сердце и уничтожил его доверие ко мне, а потом проехал тысячу двести миль, потому что считал себя лучше всех. Я мог бы рассказать ему о своем доме, куда, как теперь стало ясно, я больше не вернусь, пока не стану тем, кем надеялся стать. О том, как я строил всю свою жизнь на предпосылке, что могу играть не хуже великих музыкантов. О том, что стоило мне открыть рот и запеть, как самые жесткие сердца начинали таять, и люди верили, что все, о чем я пою, — чистая правда.

Но у музыкантов есть одно простое правило. Не рассказывай о том, что ты знаешь. Не рассказывай, как ты хорош. Просто играй. А поскольку я не мог этого сделать, стоя перед мусорным баком в бродвейском переулке, и поскольку я был не в настроении рассказывать слезливую историю, вроде тех, которые он уже сто раз слышал раньше, а еще потому, что я не хотел оставлять свой автомобиль пустым на стоянке посреди ночи, я только и сказал:

— Да.

Он смерил меня взглядом с головы до ног, а потом поднял палец.

— Подожди здесь. — Он исчез внутри и вернулся через три минуты со стопкой чистой, белой, аккуратно сложенной бумаги. — Когда захочешь еще, найди меня.

— Спасибо. — Я повернулся, чтобы уйти, но он остановил меня.

— И еще, парень. Прими душ, потому что если ты будешь так вонять, то не найдешь себе девчонку в этом городе.

— Еще бы.

Я добрался до реки, прошел несколько кварталов и повернул за угол, где оставил автомобиль на грунтовой стоянке за доллар в день. Если платить за месяц вперед, обходилось вдвое дешевле.

Автомобиля не было.

Я подошел туда, где оставил его, и не увидел ничего, кроме чахлых кустиков травы. Я повернулся, осматривая стоянку; мне все еще казалось, что я ошибся. Потом я посмотрел на номер, прикрепленный к ограде. R07. Достал квитанцию из кармана. R07. Мне хотелось кричать, ругаться, потрясать кулаками, но в чей адрес?

Никто не заставлял меня приезжать сюда.

Я слишком устал для протестов. Я нашел гравийную площадку рядом с оградой, лег, положив руки и одну ногу на футляр Джимми, и проспал урывками следующие несколько часов. Когда начало светать, я больше не мог выносить свой запах. Я прошел по Второй авеню к церкви, где находился магазин подержанной одежды, и за три доллара купил джинсы, футболку, полотенце и слегка поношенные тенниски. Потом я зашел в соседний магазин фиксированных цен и купил дезодорант, зубную щетку и три комплекта нижнего белья по одному доллару. Можете считать меня чудаком, но я не могу носить чужое нижнее белье.

С новой одеждой, сложенной в пластиковый пакет, я пошел по Каммерс-стрит к реке Камберленд и мемориальному парку форта Нэшборо. Рядом с красиво подстриженными газонами и рекой городские власти обустроили собачью площадку с купальней для животных. Я разделся до нижнего белья и воспользовался бесплатным шампунем от блох и чесотки, чтобы уничтожить воспоминания о мусорном баке. Я как раз намыливал подмышки, когда подошла дама на высоких каблуках с тремя ухоженными тявкающими собачками и злобно уставилась на меня.

— Доброе утро! — крикнул я. — Давайте этих щеночков сюда, я их вымою.

Что-то в моем облике показалось ей неуместным, и она не приняла мое предложение.

Глава 19

Следующие две недели прошли без заметных улучшений. Стопки бумаги, полученной от вышибалы, хватило на довольно долгое время. Я знал песни, потому что исполнял их и мог мысленно воспроизвести каждую. Труднее всего было понять значение символов и тем более музыкальные инструкции. Для того чтобы выяснить это, я играл песню и изучал символы, пытаясь раскрыть их смысл. Благодаря учебе у мисс Хэгл этот процесс происходил довольно быстро.