Дороги, которым нет конца

У меня практически не было сменной одежды. Риггс наклонился над верстаком, поправляя инструменты.

— Я собираюсь сходить в магазин и выбрать себе несколько рубашек. Почему бы нам не закрыться пораньше и не купить тебе новую рубашку или что-нибудь в этом роде? Нельзя отправляться в главный храм музыки кантри в таком виде.

— Мне бы очень этого хотелось.

Пока мы ехали, Риггс спросил:

— Ты когда-нибудь слышал «Опри»?

— Когда я рос, мы с отцом тысячу раз слушали эту станцию.

Риггс любил читать биографии. Они бы замечательно поладили с моим отцом.

— Ты знаешь историю? — спросил он.

— Здание похоже на старую церковь.

Он поменял руку на рулевом колесе.

— Около 1890 года странствующий проповедник Сэм Джонс совершал ривайвалистские службы в передвижном шатре для простых людей, работавших на берегах реки. Парень по имени Райман был владельцем тридцати пяти пароходов, и он, как и остальные горожане, услышал про вдохновенного Джонса. Райман был абсолютным скептиком, но однажды вечером он спустился в район доков посмотреть, из-за чего поднялась такая шумиха. Что-то произошло, и он вернулся другим человеком.

Он потратил свое состояние на то, чтобы построить «Скинию» для Джонса, и в 1892 году строительство Объединенного евангельского храма было завершено. Это была популярная церковь, но кроме того, там проводились музыкальные мероприятия. Здание имело превосходную акустику, и скоро все захотели там играть. Люди называли его южным Карнеги-Холлом. Здесь проходили не только музыкальные выступления, но и балетные постановки, политические дебаты, бродвейские мюзиклы.

В 1943 году, когда мир нуждался в поддержке и воодушевлении, Райман сдал свою площадку в аренду местной радиостанции для выступлений по субботним вечерам. Шоу «Гранд Ол’ Опри» проводилось здесь в течение тридцати лет. Хэнк Уильямс, Пэтси Клайн, Джонни Кэш… даже Элвис. Все они выступали здесь. — Он постучал указательным пальцем по приборной доске. — К 1974 году шоу «Опри» переросло «Скинию» и переехало в другое место; разумеется, Сэм Джонс к тому времени уже давно умер.

Двадцать лет «Скиния» простояла запертой. Она начала гнить, крыша протекала. Я проникал туда через черный ход и ходил внутри среди запаха плесени и гниющего дерева. Я надеялся услышать эхо великих голосов, но слышал только голубей. Я поднимался на священную сцену, смотрел на ряды пустых мест и гадал, что в мире пошло не так, если пришлось избавиться от чего-то такого хорошего и правильного.

Он вздохнул.

— Наконец музыканты собрали деньги и заново открыли «Райман». Теперь здесь играют разные люди. Некоторые заслуживают этой сцены, другие — нет. Но еще не так давно люди стояли на этой сцене и пели песню, которая была не о них. Это было нечто прекрасное, соединявшее людей. Мне хочется думать, что еще есть люди, которые могут это сделать, потому что такая песня — это нечто особенное. Подобные люди рождаются не часто.

В тот вечер я сидел на балконе вместе с Риггсом и пытался скрыть слезы. Отцу бы это понравилось.

Когда мы выходили после представления, Риггс представил меня одной женщине:

— Джен, это Купер О’Коннор. Проходит под именем Куп, но если ты лучше познакомишься с ним, он разрешит называть себя Пег по причине, которую я до сих пор не понимаю.

Мы обменялись рукопожатием, и Риггс продолжил:

— Он работает со мной и живет над моей лавкой. Он честный малый, очень способный работник и может оказаться для тебя полезным.

На следующий день, когда мне исполнилось девятнадцать лет, я стал работать по вечерам в «Раймане».

Я начал трудиться в сценической бригаде. Мы разбирали одни декорации, чтобы поставить другие для следующего вечернего представления, и дело часто затягивалось далеко за полночь. Много раз у меня оставалось лишь два-три часа на сон, прежде чем Риггс открывал свой магазин.

Работа с Риггсом имела для меня еще одну выгодную сторону. Он был широко известен, имел процветающий бизнес, и в результате через его руки проходило много величайших гитар, на которых мне приходилось играть. «Мартин», «Гибсон», «Тейлор», «Коллинз».

Я по-настоящему влюбился в гитару ручной работы «Макферсон», но с учетом того, что цена на эти инструменты начиналась от семи тысяч долларов, я лишь любовался ими издалека. Дизайн «Макферсона» был создан инженерным гением, который сместил в сторону резонаторное отверстие. У большинства гитар резонаторное отверстие находится посередине, прямо под струнами. Но сам Макферсон утверждал, что центральное расположение заметно снижает резонанс, поэтому сместил отверстие в сторону, увеличив резонирующую поверхность верхней крышки.