Дороги, которым нет конца

На следующее утро я стоял в Принтерс-Элли, глядя на мусорные баки. Хотя все бары выходили в сторону Бродвея, одно заведение было обращено к аллее: это была лавка по ремонту гитар. Судя по виду, она находилась там уже долгое время. Пока я стоял рядом, с урчащим животом, какой-то мужчина прошел мимо, поднял рулонную дверь и начал включать свет. В витрине красовалась вывеска: «Требуется помощник».

Я понимал, что не могу обратиться за работой в своем нынешнем состоянии, поэтому вымылся в купальне для собак, а когда моя одежда в основном просохла, то завязал волосы в хвостик, постучал в дверь и указал на вывеску.

— Тебе что-нибудь известно о гитарах? — спросил владелец.

— Я умею играть на них.

— Когда-нибудь работал с ними?

— Нет, сэр.

— У тебя хороший слух?

— Да, нормальный.

Он передал мне гитару.

— Что не так с нотой си?

Я подергал струну и послушал звук.

— Это си-бемоль. — Я подстроил струну на слух и вернул ему гитару.

Он снял со стойки другую гитару.

— А эта?

Я пробежал пальцами по струнам, потом настроил их.

— Струны старые, их надо бы заменить. У того, кто последним играл на ней, какой-то кислотный пот. Я думаю, половина струн тонкие, а остальные средние.

Мужчина улыбнулся и протянул мне третью гитару:

— Давай еще одну.

Эта гитара была немного другой. Она была в основном настроена, но когда я попробовал подтянуть несколько струн, что-то пошло не так. Я немного поиграл на ней и понял, в чем проблема.

— У этой искривленный гриф. К сожалению, ничем не могу помочь.

— Ты хочешь учиться?

— Да, сэр.

Он протянул руку:

— Риггс Грейвз. Добро пожаловать в «Гитары Грейвза».

— Пег.

— Это твое настоящее имя?

— А это имеет значение?

Он рассмеялся:

— Только в том случае, если ты хочешь, чтобы я платил тебе.

Риггс вручил мне фартук, и так началось мое посвящение в удивительный мир ремонта гитар. Как и большинство других, двадцать пять лет назад Риггс приехал в Нэшвилл со своими мечтами. Когда они не сбылись, он вернулся к единственному занятию, которое хорошо знал: к ремонту гитар. С тех пор он занимался этим и приобрел солидную репутацию, о чем свидетельствовали те, кто каждый день приходил к нему.

Хотя работа в мастерской решила проблему моего дохода, она не решила проблему с жильем. Через неделю Риггс обратил внимание, что я не из тех, кто рано уходит с работы. Он также заметил, что я редко моюсь.

— Ты живешь где-то поблизости? — спросил он.

Я кивнул в северном направлении:

— За пару миль отсюда.

Из меня вышел не очень хороший лжец. Он указал на реку:

— Тебе приходится переходить через мост, чтобы попасть туда?

Я кивнул.

Он посмотрел прямо на меня:

— Долгий путь, не так ли?

Я не ответил.

Он регулировал анкер, понижая высоту струн «Гибсона».

— Когда я был примерно в твоем возрасте, — сказал он, продолжая работу, — то пытался играть во всех знаменитых местах на этой улице. Когда уровень моей игры доказал, что я больше не могу этим заниматься, ребята из соседнего бара предложили мне продать это место. Мне как-то удалось получить закладную и открыть магазин. У меня не было другого места для ночлега, поэтому я раскатывал поролоновый матрас прямо на полу. Это оказался удачный ход, потому что знаменитости из «Раймана» могли постучаться в мою дверь в любое время дня и ночи. Я познакомился с некоторыми великими музыкантами. И мало-помалу я построил квартирку на втором этаже. Это не ахти что, но она пустая. Там сухо, и там есть горячий душ. — Он улыбнулся. — И если ты будешь слушать внимательно, то никогда не пропустишь представление в «Раймане». Если хочешь, квартира твоя.

Когда Риггс проводил меня по узкой лестнице и показал однокомнатную квартиру с душем, раковиной и окном с видом на «Райман», мне захотелось расцеловать его.

Глава 20

Тот, кто украл Джимми, не просто украл отцовскую гитару. Он украл мое желание. Попытка играть на гитаре была бы слишком болезненным напоминанием о моем идиотизме. Поэтому я настраивал гитары, мандолины и банджо, не думая об игре. Я проводил дни и многие вечера, работая с Риггсом. В конце рабочего дня я поднимался на крышу, садился на стул и ужинал, прислушиваясь к звукам Бродвея. Но ничто не могло сравниться со звуками, которые доносились из «Раймана». Я жил над гудками, повседневными делами и головорезами нижнего мира. Когда мне хотелось покоя, я поднимался на крышу. Со своего насеста я видел не так уж много людей и был уверен, что никто из них не видит меня. В одном квартале от нас находился отель, и иногда я видел кого-нибудь, стоявшего на балконе, но по большей части мир над улицей принадлежал мне одному.

Прошло полгода. Все шло, как обычно: мы с Риггсом работали, он наблюдал, как я играю гаммы на гитаре, пытаясь выяснить неполадки в ее звучании. По мере нашего сближения я немного расслабился и иногда позволял себе наигрывать на гитаре, чтобы услышать качество звука.

Однажды он кивнул в сторону «Раймана»:

— Ты бывал на представлениях?

— Нет.

— Никогда?

— Нет, ни разу.

— Один из тех, кто выступает сегодня вечером, — мой старый клиент. Он дал мне два билета. Хочешь пойти?