Читаем Дороги, которым нет конца полностью

Из-за шепота в моей глотке появилась слизь, вызвавшая мучительный, судорожный кашель. Доктор подставил мне пластиковую миску, которую я наполовину наполнил алой слизистой массой.

Я огляделся и похлопал по кровати левой рукой, как старик, шарящий в кармане пальто.

— Вы что-то ищете?

Я попытался жестами дополнить свой прерывистый шепот.

— Черная записная книжка. Стянутая резиновой лентой.

Он покачал головой:

— Не видел. Я поспрашиваю, но вряд ли она сохранилась. — Короткая пауза. — Огонь был очень сильным.

— Ядровая сосна.

Он наклонился ближе.

— Что это такое?

— Дерево, пропитанное керосином двести лет назад, — прошептал я.

Он кивнул:

— Тогда все ясно.

Я смотрел на потолок, а в уголках моих глаз собирались слезы. В эти первые туманные моменты я осознал несколько вещей: мои песни пропали, и на гитаре я больше играть не смогу. Но последнее откровение ранило меня больше всего.

Теперь Делии будет лучше без меня; я собирался расстаться с ней без каких-либо объяснений… и это будет больнее всего остального как для нее, так и для меня.

<p>Глава 29</p>

История, которая случилась со мной, действительно попала во все выпуски новостей. Сэм изображал мученика и вел себя как глубоко огорченный человек. Десять швов на его лбу делали картину еще более живописной.

Впоследствии появились две истории: та, которую Сэм рассказал публике, и та, которую он поведал Делии.

В первой истории Сэм рассказал властям и всем остальным, кто держал в руках микрофон или камеру, что мы с ним работали над монтажом звукозаписи, когда наткнулись на человека, взломавшего сейф в его офисе. Мы бросились к нему, и тогда человек выстрелил в меня, ударил Сэма по голове чем-то тяжелым, а потом, очевидно, взорвал пропановую бомбу, чтобы скрыть улики.

Придя в чувство, Сэм бросился в огонь и отнес меня в безопасное место. Вор сбежал и унес с собой восемьдесят тысяч долларов наличными и драгоценности его жены. Проливая крокодиловы слезы, превосходно запечатленные видеокамерой, Сэм едва ли не шептал о том, что считал меня родным сыном, которого у него никогда не было. Он говорил о больших надеждах, связанных со мной. Об утраченных возможностях.

Власти до сих пор искали неизвестного мужчину, которого Сэм так и не смог опознать в дыму. Он только сказал, что это был крупный мужчина. В коротком документальном фильме, представленном съемочной группой, можно было видеть безутешную Делию, прильнувшую к моей дымившейся одежде, и тот эпизод, когда меня грузили в машину «Скорой помощи» вместе с гитарой в футляре.

Это был фантастический сюжет для новостей.

Меня отвезли в клинику Вандербильта. Сестры рассказали, что Делия круглые сутки сидела у моей постели. Она помогала переворачивать и обмывать меня. Она меняла повязки на моих ранах. Растроганный и доброжелательный Сэм помогал мне, как только мог. Он привлек лучших врачей: специалистов по ожогам, хирургов, хиропрактиков и даже специалиста по лечению проблем гортани и голосовых связок. Они втыкали в меня иглы, чтобы впрыснуть одни вещества или высосать другие. Я стал чувствовать себя живой подушечкой для булавок.

Забота обо мне привела к двоякому результату: она сблизила Сэма и Делию и помогла продать массу записей.

Но когда врачи отлучили меня от особенно сильных лекарств и начали постепенно выводить из медикаментозной комы, Сэм внезапно нашел веские основания для того, чтобы Делия присутствовала на каждом ток-шоу, проходившем по всей стране. Она стала воплощением силы и мужества: она преодолела неописуемую личную трагедию и продолжала жить дальше. Кадры монтированной съемки метались взад-вперед между ее обручальным кольцом, картинками наших выступлений на сцене и ее безутешным взглядом. Делия была хрупкой, находилась на грани нервного срыва, и Сэм извлекал выгоду из каждой слезинки, текущей по ее прекрасному лицу.

Заботливый Сэм даже одолжил ей свой личный реактивный самолет, чтобы она могла быстро возвращаться к ложу больного. В блестящей попытке проникнуть в высшие сферы, он добился эксклюзивного выпуска программы «60 минут», посвященного нашей истории. Если бы он старался из-за чего-то в следующий миллион лет, то все равно никогда не получил бы такого широкого освещения в средствах массовой информации.

Интересно, что никто ни разу не упомянул о моей пропавшей записной книжке.

Но если я полагал, что весь этот балаган служил демонстрацией его таланта, то меня ожидал сюрприз. У изобретательного и хитроумного Сэма всегда было еще несколько трюков в рукаве. Первым из них был «отложенный» выпуск нашего альбома. Из уважения ко мне он публично заявил, что хочет подождать, пока я снова не смогу играть, чтобы мы могли сделать концертное турне, но потом копия звукозаписи просочилась в СМИ. Сэм поклялся найти того, кто это сделал, и объявил, что «он больше никогда не будет работать в этом городе».

Через два дня альбом стал платиновым. К концу второй недели он стал дважды платиновым.

Это меня не удивило, но я не мог предвидеть его второго трюка. Иногда вы встречаетесь с лучшим игроком в покер. А Сэм просто играл лучше, чем я.

Перейти на страницу:

Все книги серии Джентльмен нашего времени. Романы Чарльза Мартина

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза