Дороги Малого Льва

Было хорошо, было как-то немыслимо хорошо и очень жарко. Они распались наконец на два отдельных тела и устало сели на ступеньку, все еще не глядя друг на друга.

— А ты и правда ничего, — призналась Алеста и вздохнула.

— Неужели?

Он наклонился к ее лицу и долго целовал ее совершенно теперь послушные губы. Наверно, надо было начинать вот с такого поцелуя, но у них все получилось шиворот-навыворот.

— Вообще-то я вел тебя в спальню.

— Вообще-то я сюда пришла полы помыть.

— Да плюнь ты на эти полы!

Они снова целовались. Алеста только не понимала зачем.

— Ну? И что дальше-то? — вздохнула она, сжимая его горячую руку.

— Да все, что хочешь.

— Я хочу вылечить детей. И хочу жить богато. Это я уже решила. Ты мне, конечно, нравишься… но толку-то от этого?

— А сильно нравлюсь?

— Если б не сильно, я бы с тобой тут не сидела.

— Тогда давай что-нибудь решим. Ты мне тоже жутко нравишься.

— А что тут решать? Работа у тебя не денежная. Жена, трое детей…

— Жены нет.

— Уже легче.

— И дети уже взрослые.

— В самом деле?

— И работа у меня вообще-то разная.

— Еще скажи, что ты богат! — усмехнулась Алеста.

— Вообще-то, да, — насмешливо посмотрел на нее Эд.

— Тогда что ты тут делаешь в одних трусах? В гости так не ходят.

— А, может, я здесь живу?

— У лисвисов? — она вздохнула и встала со ступенек, — соври что-нибудь получше!

Алеста спустилась в тропический зал, залитый водой из шланга. Эд плелся за ней следом. Картина была безнадежная.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказала она, — дешевле обойдется.

— Совсем уходишь?

— Да. И тебе советую. Придут хозяева — свернут тебе шею за такие эксперименты.

— Сколько Крахвааль тебе обещал?

— Пятьдесят юн.

— Вот скупердяй!

Она торопливо надела свое платье на потное, расслабленное тело и затянула ремешок. Волосы рассыпались по плечам, от них было жарко. Эд поймал ее за руку.

— Иди. А я тут все смою шлангом и принесу тебе зарплату на дом. Где тебя найти?

— Не надо мне никакой зарплаты. И не надо меня искать.

— Почему?

— Я же все тебе сказала!

— Я тебе тоже все сказал, только ты меня не слышишь.

— Пусти, Эд! Думаешь, мне легко?

— Не думаю.

Минут пять без перерыва они целовались, стоя на мокром полу. За эти пять минут она поняла, что навсегда останется круглой дурой, что никогда не будет у нее богатого болвана и всех, связанных с этим удовольствий.

— Про жену хоть не соврал? — спросила она потом.

— Нет, — ответил он серьезно.

— Я в кофейне живу у подруги. «Аромат рая» называется. Найдешь?

— Найду.

— А если этот Крах не заплатит, то и черт с ним. В другом месте заработаю. Знаешь, я все умею!

Эд погладил ее волосы обеими руками.

— Я тоже.

Льюис выпрыгнул в Радужном, возле отцовского дома. Дом пустовал и только изредка принимал гостей. На днях сюда заглянул Эдгар, поэтому все казалось уже не таким заброшенным.

В распоряжении у Льюиса было два дня. За это время он должен был встретиться с мадам Рохини, купить ящик противоалергенных таблеток с длинным названием, побывать на могиле деда, навестить Кондора и Анастеллу и повидать места своей юности. Последнее было, конечно, не обязательно.

Ему пришла даже безумная мысль, что если Олли это Олли, а никакая не Сия, то он и ее затащит в общежитие вспомнить молодость. Он был все еще сентиментален. Иногда скучал по Оливии и никак не мог поверить, что она превратилась в эту жуткую женщину из династии Индендра.

Дом в Радужном никогда не был ему родным, но в нем все равно почему-то было уютно. Этот дом как будто весь пропах и пропитался Ричардом Оорлом, добрым Ричардом, который признал его раньше, чем родной отец. Льюис побродил по комнатам, потом присел на крыльце, глядя на верхушки сосен и голубое небо над ними. Небо Земли!

Странная вещь — воспоминания. То их как будто нет, то вдруг выпрыгивают внезапно, как будто нападают из-за угла, и нет им конца. И кажется, что уже такая долгая жизнь прожита, а тебе всего тридцать…

— Льюис? Ты здесь? — удивилась Анастелла с экрана, — на Земле?

Это была совсем другая Анастелла, он ее не знал: взрослая женщина, немного нервная, серьезная и какая-то совершенно чужая и скучная.

— Я на два дня, — сказал он как можно спокойнее, — и мне надо тебя увидеть.

— Когда именно? — сухо поинтересовалась она.

— Пока не знаю. Как только освобожусь.

— Хорошо. Звони.

— Обязательно. Миранда просила передать тебе банку земляничного варенья.

Анастелла только пожала плечом. Посылка от мамы ее не обрадовала.

— Здесь полно варенья. И земляники.

На том их разговор и кончился. Не было больше девочки с одуванчиком белых волос, которая рисует веселых бабочек и смущенно краснеет по любому поводу. Всему свое время. Их время прошло.

Льюис был почти спокоен, никакой боли не было, любви тоже. Осталась только грусть. Осталась только легкая досада, что он ни в кого уже не в состоянии так влюбиться.

Он дождался вечера, отдохнул, потом, экономя силы, отправился в институтский городок на такси. Если Олли была дома, она не могла его не принять. Все-таки друг детства! Как будет выглядеть их встреча, он совершенно не представлял, летел просто на удачу, как научил его Эдгар. Сердце при этом сжималось от волнения.