Дороги скорби

— Мы знаем, какой работой промышляет твой цех, но и тебе, братец, следует кое-что знать. — Руди положил ладонь на стол и, стряхнув с него хлебные крошки, кивнул головой. — Заниматься смертоубийством ты здесь не сможешь. Гнездовье — не простая дыра, в которую может явиться псарь и начать исполнять бесчинства. То, что вас, собак, покрывает Его Величество, во Врановом крае не значит ничего. Вообще.

— Я уже догадался. Не надо тратить мое время.

Когда ножи также легли на стол, Иво поинтересовался, сможет ли кто-нибудь из собравшихся составить документ, подтверждающий, что он сдавал свое оружие, и, узнав, что подобным занимается писарь, попросил вызвать его. Чем скорее, тем лучше.

Гончая не сводил глаз с рук Лукаша. На правое запястье этого человека был повязан лоскут желтой ткани. Он догадался, что за человек стоит перед ним. Догадался, увидев новый знак отличия известного в Гриммштайне подразделения. Растущая клоками борода, сутулость и дефекты речи — все это было липой. Янтарных Скорпионов набирали из аристократии, не имевшей права передачи титула. Не ожидая того, Иво наткнулся на диверсанта.

— Писаря нет, — сообщил Руди. — Тебе придется долго ждать или…

— Ага… Оставить своих кормильцев, поверив в твою честность. Ищи дурака.

— Поверь моему слову, — сказал Хаган и по выражению лица наемника сообразил, что большей глупости он не говорил никогда.

Вместо пререканий человек из цеха положил свой контракт на работу к оружию и ткнул в него пальцем:

— Недостаточно?

— Недостаточно. Обычно мы вешаем на ножны веревку, ставим печать и отпускаем на все четыре стороны. Но ты не странствующий рыцарь, не купец, что защищает товар. Ты убийца, а убийц у нас вешают.

— Это в Златограде им грамоты дают, — Милош раздухарился. — Тут все по закону.

Хаган слушал внимательно и не мог взять в толк, почему молчит Лукаш. В подобных ситуациях подстрекателя попросту невозможно заткнуть, теперь говорит лишь тот, кто говорить должен. Но тут Лукаш заговорил:

— Руди.

— Лукаш, не лезь.

— Руди, ты не получишь с него денег.

— Все платят.

— Этот не раскошелится.

— Даже Янтарные бывают мудры, — процедил Иво, и никто, кроме Лукаша, не понял, к чему это было сказано. — Я забираю оружие, забираю грамоты и иду к градоправителю.

— Хер, — лицо десятника наливалось кровью, руки потянулись за шестопером. — Курвин сын, ты понимаешь, с кем имеешь дело?!

— С дураком.

— Ты имеешь дело со всей стражей сразу. Если где-то вас боятся, то не в Гнездовье.

— Живущий без страха умирает без страха.

— Что?! — взревел десятник и кинулся на псаря. — Что ты сказал, песья морда?!

Каждый, включая Хагана и парней со стены, которые услышали крик и поспешили на подмогу к товарищам, был готов к драке. Одним словом, мужики заскучали, у мужиков чесались кулаки.

Иво не сдвинулся с места. Кровь не пролилась. Лукаш дернул своего десятника за загривок и, прижав к стене, грозно озирался по сторонам. Никто более не узнавал хорошо знакомого брехуна.

— Слушай сюда, баранья башка. Слушай внимательно… — Руди попытался вырваться, но оказался бессилен. — Ты понимаешь, что будет, если в Гнездовье умрет второй псарь?! Ты, баран, представляешь, что будет?!

— Они зальют улицы кровью, — вырвалось у Хагана. — Так было в Изморози.

— Брехня это все! — прошипел Руди. — Сплетни немытых старух.

— Кончайте с этим, — Гончая скривил такое лицо, словно по пояс провалился в отхожее место. — Я не стою ваших скандалов. Проглотим обиды, разойдемся друзьями и забудем.

— Братцы, — заговорил стражник с густой рыжей бородой, — там уже зрители подтянулись, — он указал на проезд в город. Зеваки вовсю обсуждали, будет драка или нет. — Нам-то на кой оно надо? Еще Эбнер припрется — и тогда все.

— Лукаш, веди свою подругу к градоправителю и глаз с него не спускай. Потом поговорим. — Руди высвободился из объятий своего подчиненного и развел руками. — Но когда будешь взад вертаться, вспомни, что бывает за подрыв командирского авторитета.

6

Иво вел коня под уздцы. Лукаш ковылял рядом и молчал. Слух о том, что стража полаялась с наемником, разлетелся по городу. Люди пялились на них из окон, показывали пальцами и шушукались промеж себя. Псаря такое внимание к собственной персоне раздражало, Лукашу же было глубоко плевать на происходящее.

— Тебя будут бить, — произнес наемник. — Ты же это понимаешь?

— Не сломают. Я должен был пообщаться с тобой наедине.

— У Янтарных… — На плечо Иво легла тяжелая рука, а затем его спутник попросил более не вспоминать о Янтарных Скорпионах, особенно в столь людных местах. Особенно на землях, пострадавших от этого подразделения во время войны. — Наши интересы пересекаются, — добавил он и убрал руку с плеча Гончей. — Но сперва скажи, как ты понял… ну то, что ты понял.

— Тебе правда интересно?

— Да.

Здесь, как и в остальных городах Гриммштайна, помои выливались из окон, и вонь в столь жаркие дни была невыносима.

— Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь.

— Знаю.

— Перед смертью каждый думает, что может откупиться. Чаще всего это информация.

— Информация стоит дороже, согласен.

— Не в моем случае.

— Почему?