Дорогой бессмертия

— Повторяю, ваше преимущество в том и состоит, что вас никто или почти никто в Луцке не знает. Первые несколько дней вам придется скрываться, а потом явитесь как дезертир, не пожелавший служить советам. Товарищи из центра с вами свяжутся, а вы начинайте действовать. Только осмотрительно, не подвергайтесь риску тогда, когда в этом не будет острой необходимости.

Собеседники встали. Над Луцком разрывались снаряды. Враг вел интенсивный обстрел города.

— Партбилет при вас?

— При мне.

— Сдайте его, пожалуйста.

Через несколько дней родилась версия о побеге Виктора Измайлова из армии, а затем из брестского лагеря военнопленных, куда его будто бы заточили немцы.

Люди с сочувствием относились к Виктору.

— Настрадался бедолашный!.. — говорили они. — Вкусил горя! Неведомыми тропами, через болота, голодный, пробирался домой…

Даже рассказывали, как напугал он тогда родственников, представ перед их взором заросшим, исхудавшим до неузнаваемости, в рваной одежде. Отмыли парня, накормили и спохватились: как же быть дальше? Убежавшего из плена нелегко пристроить к делу. Утверждали, что Вячеславу Васильевичу пришлось за большую сумму денег выхлопотать нужные документы и устроить Виктора на работу возчиком в торговую сеть.

2. Первые шаги

Дунаева, Косяченко, Остапюк и Савельева встретились. Все относились друг к другу с доверием и вели откровенный разговор. Прежде всего решили достать медикаменты для раненных военнопленных. Мария Ивановна Дунаева сказала лаконично: «Очень нужны».

— Ты могла бы, Паша, заняться их поисками?

Как же ей не понять, если раненым, как воздух, нужны перевязочные материалы, лекарства, дезинфицирующие вещества! В тот же день Савельева пошла по аптекам. Кое-кто на нее косился. Зачем все это ей, да еще в таком количестве? В одной аптеке она встретила знакомую провизоршу.

— Вата, бинты, йод — для чего все это тебе понадобилось, Паша? — интересовалась знакомая.

— Достань, Галя, поверь, они очень нужны, — умоляющим голосом просила Савельева.

Знакомая дала ей несколько пачек ваты и пузырьки с йодистой настойкой, с десяток бинтов, два термометра и порошки от кашля.

— Спасибо, Галя, выручила.

— А ты заходи, если еще понадобится, — раздобрилась под конец провизорша.

Первые усилия увенчались успехом, и от этого у Паши появилась вера в себя. Да, да, она еще принесет пользу — твердила сама себе девушка. Своими новыми заботами Паша поделилась с довоенной подругой Шурой Белоконенко.

— Если бы не случайная встреча с Дунаевой, — посвящала она подругу, — я бы надолго осталась беспомощной.

Перед мечтательной девушкой открылся новый мир ощущений, мир надежд, и она этому неподдельно радовалась.

— А ты разве не будешь с нами, Шура?

— Где будешь ты, Паша, там буду и я!

Верные подружки горячо обнялись. Как и в предвоенные годы, они пойдут дальше одной дорогой, но на этот раз более сложной — дорогой борьбы. Девушки отлично понимали, что она далеко не гладкая и им придется преодолеть немало препятствий. И все-таки на это решились.

Взявшись за руки, Паша и Шура шли по городу. Так, мечтая о будущем, забрели в парк. Хорошо им было вдвоем среди шептавшихся деревьев. Паша любила «зеленых друзей». Стройные березы всегда были милы ее сердцу. А как хорошо идти по лесу еле приметной тропинкой, над которой сомкнули свои вечнозеленые кроны ели и сосны! Ее всегда пленяла поэтическая красота леса, в котором пели соловьи, резвились свиристель и пуночка, а под их щебетание устраивали свои будничные тела лисицы и белки. На душе чисто-чисто…

Солнце стояло в зените и бросало на землю прямые лучи. Они не жгли так немилосердно, как в июле. Приятно было погреться.

— Однако засиделись мы, — встревожилась Шура. — Я обещала к трем быть дома.

Подружки поднялись, осмотрелись, вышли из парка. Шура пригласила к себе Пашу, и они вместе направились к Марии Григорьевне Галушко, хозяйке квартиры, где временно проживала Белоконенко. С Марией Григорьевной Шура сдружилась еще до войны.

У порога Пашу встретила немолодая женщина с открытым, добрым лицом.

— Это Паша, — представила Шура подругу. — А это — моя хозяйка, Мария Григорьевна.

Светловолосая девушка с черными красивыми глазами понравилась Галушко. У Паши была гордая осанка, говорила она вдумчиво. Мария Григорьевна заключила: «Серьезная, собранная».

В доме Галушко Паша встретила радушие и искренность. Она часто приходила сюда. Случилось так, что подруги открыто беседовали в присутствии хозяйки квартиры. Услышав о девичьих помыслах, Галушко покачала головой, вздохнула.

— Ох, родимые мои, как же все это перенести! Ведь не жизнь ныне, ад кромешный!

Паша оживилась:

— Да, кругом теперь одно горе…

С того дня Мария Григорьевна присоединялась к беседам. Она тоже готова была что-нибудь сделать, но не так все это просто, ведь на руках у нее трое детей!

— А если мы вас попросим, Мария Григорьевна, вместе с нами помочь военнопленным?

Галушко не торопилась с ответом. Тут спешка ни к чему. Дело серьезное и опасное. Но она прочла во взгляде Паши доверие и подумала: «Конечно, надо. Молодые они, горячие, а у меня все же за плечами жизнь…»