Дорогой дневник

Зато Машеньки Мамедовой и Машеньки Мамедовой-Ковалевой в интернете хватает с избытком. Только в “ВК” целых три странички: старые и действующая. В аудиозаписях у нее легкая музыка, на стене — репосты розовых соплей из женских сообществ, картинки с котятами и толстыми слюнявыми младенцами, в открытых альбомах — фотки на фоне морей, заграничных достопримечательностей и метелок из ненормального количества роз.

Наша Машенька — этакий нежный полевой цветочек: голубые глаза в пол-лица, светлые волосы, идеальная фигура. Была. Сейчас на фотографиях и “сторис”, отмеченных сотнями лайков и восторженных комментариев, она, стоя вполоборота, демонстрирует подписчикам округлившийся живот.

Я захлопываю гребаный ноутбук. Да пошел этот Баг на хрен! Почему я ведусь на его подкаты?»

***

19 марта, воскресенье

Ночью на телефон пришло оповещение:

«Пользователь Yato/Yaboku^[8] хочет добавить вас в друзья».

Страница пуста, на превьюшке — анимешный герой с пронзительными глазами: «Бездомный бог».

Все понятно: очередной фрик. Не забыть бы закинуть его в черный список.

***

Несмотря на дерьмовейший расклад, после прогулки с Багом я чувствую себя легче.

Его слова, пусть даже лживые или сказанные под воздействием каких-либо веществ, все равно вселяют робкую уверенность, что я круче стереотипной красотки Маши и ее тупой сестрицы.

Я знаю, что это меня не красит, но губы растягиваются в довольной улыбочке, а перед глазами неизменно возникает его спокойный, как море, взгляд.

А еще я сшибаю в квартире углы, проливаю чай, роняю ложки и не слышу, что говорит мама — мысли далеко, они все еще там, в темной аллее, в теплых надежных объятиях Бага…

— Элин, ты чего такая рассеянная? — Мама вылавливает меня на кухне и приступает к допросу с пристрастием, но я пожимаю плечами:

— Все в норме. Тебе показалось.

— Не расхолаживайся, ради бога. Включи мозги. Осталась пара месяцев, потом — взрослая жизнь!

— Угу. — Я пытаюсь уйти, но мама усаживает меня за стол, ставит под нос тарелку с завтраком и чашку с капучино и по секрету признается, что квартира, которую делят непонятно откуда взявшиеся наследники почившего дядюшки, на самом деле завещана папе. Видимо, нам предстоит куча судов, но родители намерены вцепиться в нее мертвой хваткой.

— Возможно, ребенок. — Она заводит старую песню. — Что ты, ну, гипотетически, все же захочешь поступать в вуз в другом городе? Жилье придется очень кстати.

Предложение категорически не заходит: в другом городе не будет Бага. Там вообще ничего не будет…

— Не вариант. Я никого там не знаю. Не найду занятия по душе, не найду друзей.

— А здесь они у тебя есть? — Мама давит на больное, и я рычу:

— Есть. Один точно есть!

— Не стоит жертвовать будущим ради одного человека. Только если он не готов сделать то же самое ради тебя.

Я вчистую проигрываю дуэль наших отмороженных, прозрачных взглядов, забираю чашку и отваливаю в комнату.

Влезаю на подоконник, прислоняюсь спиной к холодному откосу и крепко задумываюсь.

Этот город мал, в нем нет ничего, что могло бы изменить мои взгляды на людей и устройство мира. А центром моего мира вот-вот станет Баг — парень, который мне не принадлежит.

Глотаю терпкий кофе, задницу греет тепло батареи.

Промзону вдалеке тихо накрывает идущий стеной снег. Я застряла, у меня нет никаких мыслей о будущем. Только страшное, глухое, немое, слепое предчувствие, что никакого будущего не будет.

Глава 13

20 марта, понедельник, 6.00

Та-дам! Я умираю от похмелья. Такого со мной еще не случалось, но, если в голове грохает кувалда, руки трясутся и чувство вины накатывает вместе с тошнотой — это ведь похмелье, да?

Всего через час настанет пора вставать и собираться в школу, а я даже проспаться не успела.

Положив поверх одеяла учебник, а на него — дневник, грызу кончик ручки и с трудом соображаю, с чего бы начать рассказ о бурно проведенном воскресенье.

Пока воспоминания свежи, я хочу сохранить на этих мятых страницах все до мельчайших подробностей.

***

«Дорогой дневник!