Дорогой Мин Юнги (ЛП)

Когда он представлял тёплую руку, сжимающую его собственную, и вспоминал сырость на своих щеках, которую он чувствовал слишком чётко — всё это вызывало у него дрожь.

И самым страшным из всего это было то, как реально ощущалось, слишком реалистично для сна. Мин Юнги был слишком реальным, таким настоящим, что просто не мог быть плодом его воображения.

— Эм, Чимин?

Парень внезапно возвращается мыслями в реальность, когда слышит мягкий стук в дверь. Его снова бросает в дрожь, он чересчур много думал о своём слишком реалистичном сне.

Он пытается собраться хоть немного и прочищает сухое горло.

— В-входите.

Дверь медленно открывается, после чего парень облегчённо вздыхает. Это Джебом.

— Джебом-Чёрт-

Чимин хочет поприветствовать друга, как вдруг пара тонких рук обнимает его за шею так крепко, что, кажется, вот-вот задушит. Ему требуется несколько минут, чтобы понять, что происходит, пока он не слышит чужое хныканье и не чувствует влагу на плечах.

— Пак Чимин! Какого чёрта! Я так волновалась! — Сара тихо плачет, всё также крепко держась за его плечи, будто он был самой ценной вещью на свете, и это, если честно, вызывает у парня желание тоже пустить слезу, потому что кто бы мог подумать, что когда-нибудь у него появятся такие друзья, которые настолько сильно будут волноваться о нём? Это настоящее благословение.

— Ладно, милая, думаю, тебе стоит отпустить его, прежде чем окончательно перекроешь ему кислород, — усмехается Джебом, положив руку на плечи Сары, которая, икнув, отрывается от Чимина и начинает вытирать лицо. Затем Пак смотрит на Джебома и улыбается, потому что ему так повезло встретить столь замечательную девушку. Джебом легонько похлопал младшего по плечу.

— Рад видеть тебя живым, Чимин.

Спустя несколько минут всхлипов и смеха, Джебом и Сара решают провести с Чимином оставшуюся часть дня, и теперь парню не так одиноко, потому что ему есть с кем поговорить.

— Ох, Чимин, мы же принесли тебе кое-какие цветы, чтобы украсить палату! — внезапно вспоминает Сара, и, спрыгивая с кровати, шагает к месту между окном и кроватью, чтобы поместить цветы с подходящее освежающее место.

И Чимин признаёт, что яркие цвета: оранжевый, розовый и жёлтый; действительно будто вдохнули жизнь в эту мрачную комнатку, но маленькую вазу с подснежниками Чимин всё ещё считал самой красивой.

— Ваа, они такие милые! — восторженно вскрикивает Сара, привлекая внимание парней.

— Это-, — Чимин улыбается, открывая рот, собираясь поблагодарить Джебома, и последний улавливает ход его мыслей.

— Подснежники, если не ошибаюсь? И правда, такие милые, — Джебом подходит к девушке, чтобы получше рассмотреть цветы, и Чимин внезапно понимает, что что-то не сходится. — Хорошо, что у тебя были гости, Чимин, прости нас за то, что не смогли навестить тебя раньше, — Джебом неловко чешет затылок.

Что-то определённо не так.

Что ты подразумеваешь под: «не могли навестить раньше»? Хосок сказал, что вы приходили ко мне, принесли эти цветы, разве нет? Чимин размышляет про себя, пытаясь собрать кусочки этой головоломки воедино, но ничего понять не может. Если это были ни Джебом с Сарой, ни Хосок, тогда кто? Кто мог прийти к нему, и совершенно случайно принести именно то, что ему больше всего хотелось увидеть, когда он открыл глаза?

Небольшая вероятность, мягкий ропот повторял в его голове одно и тоже, до мурашек по позвоночнику, но он отказывается верить в это.

Чимин знает, что не должен ничего ожидать, не должен надеяться ни на что, потому что уже получил болезненный опыт в прошлом. Какой смысл надеяться на невозможное? Абсолютно никакой.

***

— Несчастный случай, произошедший перед концертом, был разъяснён во время сегодняшней конференции, так что всё будет хорошо. Поклонники понимают. Кроме того, директор убедился, чтобы никакая информация о Чимине не была разглашена. Однако мы возвращаемся через три дня, после концерта. Ты же понимаешь, что это значит, Юнги?

Конечно, он понимает. Времени мало, оно бежит также быстро, как песок, просачивающийся сквозь трещину в стекле.

Поэтому Юнги догадывается, почему прибежал сюда сразу же после конференции. Ноги тут же привели его к палате Чимина. Но время уже близится к полуночи, и он задумывается, что он вообще творит?

Ворвется, как идиот? Или же медленно откроет дверь, вглядываясь в темноту? Оба варианта звучат, как глупое клише, и это просто нелепо.

Это то, во что Юнги хотел верить, но по какой причине он колебался на самом деле?

Его пальцы дрожат, его колени дрожат, когда он кладёт руку на металлическую дверную ручку. Сейчас или никогда.

Но если он откроет её… что потом? Он не знает, что сказать, да что он вообще может сказать?

Мин чувствует, как решительность стремительно покидает его, потому что, может быть, Чимин уже и не помнит, кто такой этот «Мин Юнги». С чего парень вообще решил, что Чимин думает о нём, как раньше?